Но всё работает совсем не так. На самом деле заложенность носа
возникает из-за расширения сосудов, находящихся в носу. Эти сосуды
увеличиваются из-за воспалительного процесса, растягивают слизистую
носовых проходов и полностью перекрывают их просвет. И сопли тут
совсем ни при чём. Часть соплей остаётся под затором, а часть чуть
выше.
Именно по этой причине создали эти самые злосчастные спреи для
носа, которые содержат в своём составе фенилэфрин или другие
похожие вещества.
Эти лекарственные средства оказывают сосудосуживающее действие.
Кстати, их ещё рекомендуют с большой осторожностью принимать людям
с артериальной гипертензией, поскольку капли могут немного повысить
давление.
Так что же происходит в итоге? Процесс лечения идёт хорошо,
спрей способствует сужение сосудов, сопли выходят, заложенность
исчезает на пару часов, но потом приходится использовать препарат
ещё раз.
И так раз пять-шесть за сутки. Затем проходит неделя, человек
уже полностью выздоравливает, но всё равно продолжает использовать
спрей.
Но почему?
Да потому, что эта «зараза» вызывает привыкание ещё быстрее, чем
какой-нибудь наркотик или алкоголь. Только взамен дарит не
сомнительное удовольствие, а возможность нормально дышать. В итоге
из-за постоянных использований спреев сосуды в носу пациента теряют
возможность сужаться самостоятельно.
Наш организм по этому принципу и работает. Он очень ленивый!
Зачем делать что-то, если это может выполнить кто-то другой?
Примеров – уйма.
Нужно сузить сосуды? Не будем этого делать! Спрей справится
сам.
Нужно получить удовольствие? Дофамин? Всё. Дофамин больше не
вырабатывает. Его будут создавать алкоголь и никотин. А в самом
худшем случае – наркотики.
Нужно заснуть? Хорошо, примем мелатонин. Пропьём его месяцок,
разучимся вырабатывать собственный гормон сна и будем сидеть на
этом препарате.
Кстати, последний случай касается вообще любых гормонов. Стоит
показать организму, что можно не трудиться и получать это вещество
в виде таблеток, и он сразу же отключает части организма,
отвечающие за синтез нужных гормонов.
Я не стал уделять много времени Щербакову. Его проблему и
болезнью-то назвать сложно. Но всё же решил помочь ему, поскольку
русский хирург мне импонировал, и я не хотел, чтобы столь мелкие
проблемы мешали ему работать.