– Позволите мне его проведать? – спросил я.
– Не положено, – ответил Шигараки. – Но вам я отказать никак не
могу, Кацураги-сан. Только одна просьба – недолго. Не хочу, чтобы
мне влетело от заведующего отделением.
Поблагодарив Шигараки, я прошёл в палату, где лежал Казума. Он
уже вышел из наркоза, но тут же провалился в сон. Я бегло осмотрел
его брюшную полость «анализом» и сделал вывод, что с этого момента
за моим братом нужен глаз да глаз.
Я убрал воспаление, ускорил заживление ран и восстановил дренаж
желчевыводящих путей. Но этого всё ещё недостаточно. За его
состоянием лучше наблюдать в динамике. А меня рядом не будет.
Что ж, похоже, придётся ещё немного поднапрячь Рэйсэя
Масаши.
Прежде чем покинуть хирургическое отделение, я попросил Шигараки
Хидео, чтобы тот хотя бы изредка пускал в палату моего коллегу
Рэйсэя. Тот пообещал, что проблем с этим не возникнет, если он не
будет заявляться сюда слишком часто.
С чистой совестью я покинул центральную больницу, и в этот
момент мне пришло сообщение от «ВОЗ».
Как я и думал, наш самолёт отправится в Россию ровно в
восемнадцать часов. Пока я метался между своей квартирой и
клиникой, прошла уже половина оставшегося времени.
Следующие несколько часов пролетели, как один миг. Я вернулся в
квартиру, попрощался с Сайкой, подхватил вещи и рванул в аэропорт.
По пути связался с Эитиро Кагами и попросил, чтобы тот решил вопрос
насчёт проживания Сайки.
Ведь, если меня в городе не будет, её могут выселить из
служебной квартиры. В крайнем случае она, конечно, может пожить с
моими родителями, но я не хочу стеснять ни её, ни их.
А Эитиро обязательно разберётся с этим вопросом. Уж на него я
точно всегда могу положиться.
В зале ожидания аэропорта я встретил Купера Уайта, который с
момента конференции мне так ни разу и не позвонил. Австралиец
выглядел так, будто его только что из гроба достали. Видимо, ему
тоже пришлось пометаться, чтобы успеть на самолёт.
– Не думал я, что этот момент наступит так быстро, Кацураги-сан,
– вздохнул он. – У меня такое ощущение, будто мы с вами летим не в
командировку, а на войну.
Частично я его понимал. Но у меня были смешанные чувства. С
одной стороны, я ощущал нарастающее напряжение из-за предстоящей
работы с «Фебрис-12», но с другой стороны, мне не терпелось
поскорее посетить Россию.