― Что это? Спецодежда?
― Не твоё дело.
― Хамить ― очень в твоем стиле! ― бросает, но опять же, без истерики. Яновская уже давно ковыряла бы мне ложечкой мозг.
― Я работаю, ― вообще не знаю, зачем это говорю.
― Работаешь?
― Не все на шее у отцов сидят, ― выплевываю, и уже собираюсь уйти, как слышу колкое мне в спину:
― У меня нет отца, идиот! Это твой отец! Твой! А ты даже поговорить с ним толком не можешь! Выслушать!
― Наслушался уже! ― сквозь зубы. ― По глотку!
Да и что он нового скажет?
Что так случилось?
Что это жизнь?
― Так нельзя! Дядя Миша любит тебя!
― Да что ты об этом знаешь?! ― разворачиваюсь, и она оказывается так близко, что не выдерживаю, хватаю за тонкие плечи. ― Что ты вообще знаешь?! Обо мне?! О моей семье?! Что, а?! ― сжимаю до боли в пальцах, оставляя на коже красно―белые следы.
― Всё, ― выдыхает, а меня будто зарядом тока в щепки разносит.
Точно.
Она всё знает.
Потому что это она причина всего. Она и её мать…
Сука!
Резко отпускаю Гладкову, потому что боюсь ещё немного и перестану за себя отвечать. Сломаю, хрупкую. А после ― загнусь от чувства вины. Потому что какой бы сволочью я с ней ни был, у меня есть совесть.
― Домой иди, тебя ждут давно, ― спокойно, почти без эмоций и прежде, чем она отвечает, ухожу, не переставая циклиться на том, что не меня. Меня больше никто не ждёт.
4. Глава 4
Соня
Учебный вторник выдался на редкость паршивым. Знаете, как говорят ― как день начнёшь, так его и проведёшь. Это народная мудрость, в гениальности которой я с каждым часом убеждаюсь всё сильнее.
Начнём с того, что я проспала. Вскочила почти через час после будильника. На голове ― гнездо, под глазами мои верные спутники ― мешки, а во рту сухо, как в пустыне. Пришлось схватить первое попавшееся под руку платье, завязать волосы в небрежный пучок и ― что я больше всего ненавижу ― пропустить утренний душ.
Затем я ещё тридцать минут добиралась до универа по жутким пробкам и даже тот факт, что дядя Миша вызвался меня подвезти, особо ситуацию не изменил. Я выиграла сколько? Пять минут?
Прилетаю уже после звонка, едва не упав на лестнице перед входом ― даже странно, что сюда затесалось это «едва». Потому что обычно мне везёт не так сильно. Я вообще люблю падать. Особенно на ровном месте.
― Держи, ― слышу, а после улавливаю запах, за который могла бы продать душу, ― с ванилью.