Понимаю, что второе более вероятно.
Тот человек, который хочет меня подставит, делает это достаточно умело.
Очередная волна разочарования охватывает меня.
— Здесь тоже ничего, — заявляет Злата, осматривая вторую часть кабинета.
— Чертов Лавров, — обозленно восклицаю я.
— Дарина, — она поднимает виноватый, несколько испуганный и одновременно смущенный.
— Что? — настороженно вглядываюсь в её глаза.
В голове заковыристо шевельнулась мысль о том, что я не должна доверять даже Злате. Она слишком странно ведет себя сегодня. Но разве у нее есть основания подозревать, что это действительно мой дневник? Мы с Златой вместе переживали множество ситуаций, и я просто отказывалась принять мысль, что она может иметь связь с этими клеветническими играми.
— Это вряд ли он, — опускает свой взгляд в пол. — Тебе явно кто-то желает зла. Мне страшно.
— Это он, — восклицаю я, грозно взглянув на неё. — Кому ещё нужно? Больше некому!
Страшно признавать, что её предположение чертовски меня пугало. Я четко знала, кто и почему желает меня подставить. А прямо сейчас Злата пыталась разрушить эту уверенность.
— Он под домашним арестом до всех выяснений обстоятельств, — жалобно срывается с ее губ.— Дело дошло до прокуратуры.
— И что? Поэтому ты решила, что это не он? — ухмыляюсь, не сдерживая нервный смех. — У него даже под домашним арестом есть руки, чтобы до меня дотянуться. Подговорил свою шайку.
— Нет, Дарин, — она вновь отрицательно кивает головой. — Родители забрали его в другой город. Он там. Без какого-либо доступа к интернету и связи с внешним миром. С того самого дня, как всплыла информация с взяточничеством. Ты точно ищешь не там, где нужно.
5. 5
Внимательно вслушиваюсь в слова Златы. Возникает ощущение, что упускаю нечто невероятно важное. Будто что-то качественно скрыто от моего внимания.
— Откуда ты знаешь о Лаврове так много? — хмурюсь, поднимая на нее взгляд.
Злата моментально мешкается и её щеки покрываются румянцем.
— Да ребята ведь рассказывают, — признается она, но взгляд не поднимает. — Сейчас все вокруг только об этом и говорят.
— Ничего такого не слышала, — срывается с языка.
— Потому что сейчас все против тебя, никто не будет тебе этого говорить, — не сразу, но находится с ответом. — Только я.
— Ладно, — отмахиваюсь от глупых мыслей.
Мы дружим так давно, что мне должно быть стыдно подозревать её в чем-то. Она не боиться продолжать общаться со мной, хотя прекрасно знает, что может за это стать таким же изгоем.