- Вы не позволите ей одеться, лиэр?! – возмутилась мама. – Это уже чересчур!
Несмотря на то, что перед глазами все плыло от жара и боли, я восхищалась мамой. Она не боялась даже дракона, отстаивая мои интересы. А я не испытывала ничего, кроме усталости. Мои чувства словно притупились. Возможно, потому что знала, спорить с отцом или умолять его о прощении бесполезно. Если он отказался от меня, все кончено. Так ни все ли равно, куда идти – на улицу или к дракону?
- Не позволю, - ответил он. – Но позволю взять с собой что-то одно. Выбирай, Алессия. Быстрее.
- Лесси, туфли! – воскликнула мама. – Ты же босая!
Но я ее не послушалась. Наклонившись, я подхватила на руки Бусинку.
- Я возьму его, - сказала я. – Он мой.
- Лесси! – Мама всплеснула руками.
- Пусть забирает, - сказал отец. – Иначе придется свернуть ему шею.
Я прижала к груди щенка и, пошатываясь, подошла к дракону.
- Готова? – Его лицо не выражало ничего, кроме смертельной скуки. – Следуй за мной.
Так я покинула дом отца, босой и практически голой. С родителями не прощалась. Отец не подпустил бы меня к себе, да я и не хотела ничего ему говорить. Но и к маме не подошла, боялась расстроить ее сильнее. Слуги попрятались, мы шли пустыми коридорами.
А на крыльце дракон неожиданно сорвал с плеч плащ и завернул в него нас с Бусинкой, а после взял меня на руки, донес до экипажа, усадил и устроился рядом, громко хлопнув дверцей.
- Ничтожество, - пробормотал он себе под нос.
Или это мне показалось?
Похоже, жар усилился, потому что меня бил озноб, а голова разболелась еще сильнее. И тошнота накатывала так, что я чувствовала горько-кислый привкус во рту. Дракон не обращал никакого внимания на мои мучения, пока меня не вырвало. Я испачкала его плащ, а Бусинка разлаялся от испуга.
- Пусть молчит, если не хочешь, чтобы я свернул ему шею, - безразлично произнес дракон. – И постарайся не умереть до того, как тебе помогут справиться с отравлением.
Бусинка быстро затих, снова пригревшись на моей груди.
- Отравление? – переспросила я. Сквозь муть в глазах дракон не выглядел страшным. – Меня… отравили?
- Старик перестарался с фимиамом.
- Не понимаю…
Какой старик? Какой фимиам? При мне не жгли благовония.
- Фимиамом мы называем запахи, с помощью которых можно воздействовать на людей, - неожиданно охотно пояснил он. – Или ты думаешь, что сама согласилась заменить певицу на сцене?