Казалось, меня затягивает в гипнотический омут карих глаз,
голова закружилась, в висках прострелила резкая боль, комната
завертелась, и я провалился в темноту. Из темноты вплыли обрывки
текста письма.
В коробочке, напоминающей портсигар, лежит одна доза препарата,
пробуждающего сверхспособности. Я его собирался вручить тебе на
совершеннолетие…
Ещё две дозы были предназначены твоим детям, моим внукам,
которых я так и не увидел. Их я спрятал в тайнике. Ты тот тайник
помнишь, поскольку играл рядом, когда я его делал…
Затем перед глазами всплыла картина моей дачи. Она сменилась
изображением того, как я спускаюсь в погреб и вскрываю тайник…
Вновь появилась допросная комната, Максим уже стоял, потирал
свои виски и морщился. У меня всё плыло перед глазами, голова
раскалывалась и кружилась, зрение двоилось, я был полностью
дезориентирован, из носа текла кровь. Боль нарастала…
— Ампулы спрятаны в погребе на его даче, — хрипло сказал
Максим.
— Спасибо, Максим, можете быть свободны, — кивнул Семён
Семёнович. — Что же вы, Александр Иванович, сразу нам всё не
рассказали?
— Бесполезно, — покачал головой Максим. — У него инсульт. Сами
знаете, моя способность к чтению мыслей несовершенная. Вряд ли он
вас сейчас понимает, если вскоре вашего арестанта не доставить
медикам, то он помрёт…
Дальше я не слышал, поскольку потерял сознание.
***
В себя пришёл как-то рывком. Сразу не понял, что происходит и
где я. Белый потолок и бежевые стены, запах хлорки, пружинная
стальная койка, раковина в углу, а главное, стоящая рядом с
кроватью вешалка, на которой висела капельница, воткнутая мне в
вену… Всё это намекало на то, что я в больнице.
Непонятно, почему в больнице, а не в гробу? После того, как я
увидел самого натурального телепата, более того, на себе ощутил его
топорную работу, вряд ли ФСБ меня отпустит. По идее, меня должны
были уже убрать. Не было ни малейшей надежды на то, что у
конторских дёрнется рука или проснётся совесть. Но я живой и в
больнице, а это может значить одно из двух.
Во-первых, меня хотят завербовать, но это вряд ли. После такого
допроса и моего отказа сотрудничать — завербовать могут лишь в
смертники. Никто не будет подобным заморачиваться, поскольку
недавнего солдата придётся слишком сильно ломать, тратить много
времени, сил и средств. Проще обработать обывателя, который сам
рвётся в смертники.