Видимо, Тёмка что-то почувствовал… А может, проснулся от голода или мокрых пелёнок. Но из спальни донёсся громкий плач. Такой отчаянный, что даже инквизитор нахмурился.
Без его разрешения я и шагу ступить не смела, зато тихо шепнула, стоило инквизитору подойти к двери спальни.
— Прошу вас, не трогайте ребёнка, он ни в чём не виноват.
Но инквизитор лишь хмыкнул и распахнул дверь.
Я, затаив дыхание, смотрела, как этот страшный мужчина подходит к малышу и берёт на руки.
— Тише, — спокойно сказал он, а вот Тёмка резко успокоился, словно послушался. Но как? Малыш ещё совсем крошка, он просто не в силах понять, что именно ему говорят. Не в силах поступить так, как требуют.
— Он голоден, — сообщил инквизитор, подходя ко мне и протягивая ребенка. — Его следует покормить, пришлая.
Я взяла Тёмку и так и осталась стоять, густо покраснев. Кормить прямо здесь, под пристальным взглядом инквизитора? Или я могу уйти в комнату? Как мне быть?
— Ну? Что стоишь? — грозно рыкнул мужчина. — Иди в спальню и покорми дитя. Или хочешь, чтобы бастард графский сгинул, словно и не было его?
— Вы знаете? — прошептала я, недоверчиво глядя на мужчину. — Вы верите мне? Верите, что не нагулянный он от конюха?
— Мне нет нужды верить, пришлая, — усмехнулся инквизитор. — Ни единой мысли скрыть от меня нельзя. Ни доброй, ни злой. Иди, позже разговаривать будем.
Я мышкой прошмыгнула в комнату и прикрыла за собой дверь.
У меня есть минут двадцать, чтобы хоть немного прийти в себя. Подготовиться к разговору, подготовиться к… приговору.
Я перепеленала Тёмку и приложила к груди.
— Маленький, ты будешь счастлив, — прошептала я, гладя лобик Тёмки, наблюдая, как он кушает. Так трогательно, что даже сердце щемит от нежности.
И страха… Как же страшно за него, за себя. Вдруг обидят? Или поспешат избавиться от ненужного бастарда?
Тёма засопел, отпустив грудь. Задышал ровно и даже улыбнулся, явно что-то приятное снится. Ещё пару минут я полюбовалась на спящего сына, запоминая каждую деталь, каждую черточку на его лице.
Поцеловав малыша, я оставила его в спальне, а сама вышла. К инквизитору.
— Сядь, — скомандовал мужчина, кивая на скамью. — Не должен юный граф жить как простолюдин. Ему в замке жить положено, среди верных слуг и правил.
— Нет, — всхлипнула, как только поняла, о чём говорит инквизитор. — Молю, не забирайте сына. Да и не хотят даже слышать о нём в отчем замке. Не люб он там, не нужен.