Благодарю чудесного администратора, которая потеряла ко мне всякий интерес и уже с упоением следит за турками, и отправляюсь на улицу. А тут красота. Еще нет летней духоты, но и весна ощущается все меньше и меньше. В воздухе пахнет сиренью.
Иду по ломаному тротуару вдоль улицы и торможу возле большого куста с мелкими фиолетовыми цветочками. Втягиваю носом воздух и улыбаюсь. Ноги сами несут меня ближе. Помню, в детстве мы с пацанами высматривали цветки с пятью лепестками. На счастье.
Верчу, перебираю пучки, пока не нахожу то, что ищу. Срываю маленький цветок и иду дальше по улице, на автомате кручу его в руках. Останавливаюсь. Замираю на секунду, проговаривая свое желание, и закидываю в рот цветок, разжевывая его. На языке растекается горечь, а я, как придурок, начинаю тихо посмеиваться.
Совсем ку-ку, Волков. Тебе тридцатник! Тридцатник, а ты все ждешь, что счастье придет к тебе, и перекладываешь ответственность за это на какой-то микроскопический цветок?!
Нет уж, на цветы нынче надежды нет никакой. Все только своими руками тянуть надо. Так и только так.
Дохожу до приметного здания, которое видало виды еще лет тридцать назад. Под крышей висит свежеокрашенная вывеска: «Столовая». Дергаю ручку и вхожу внутрь. Меня встречают пустые прилавки. Оглядываюсь по сторонам.
— Есть кто? — выкрикиваю.
С минуту не происходит ничего, но потом выныривает необъятная женщина с фиолетовыми волосами и химией на голове:
— Тебе чего, мил человек?
— Здравствуйте. Мне б покушать, — вздох.
Понимаю, что еда мне тут сегодня вряд ли обломится.
— Ох ты ж, батюшки! — причитает она, взмахивает руками, — ты не местный, да?
Киваю.
— Я убрала уже все, — разводит руками.
— Может, осталось чего? — спрашиваю с надеждой. — Я и холодное поем.
Выходит из подсобки и заламывает руки.
— Так съели все, а заранее мы не готовим. Ты прости, парень, у моего благоверного день рождения сегодня. А так я б сварганила по-быстрому чего.
— Ладно, — отмахиваюсь.
Не подохну. Продуктовый найду, булку какую куплю.
— Ты это, завтра приходи, часам к восьми утра! Я тебе поляну накрою — на два дня наешься, — подмигивает мне заговорщически.
— Спасибо, — улыбаюсь и прощаюсь.
Ну вот, теперь еще хуже. Все мысли только о том, что завтра я смогу обожраться до отвала. А сегодня что? Во рту образуется слюна, но я проталкиваю ее внутрь.