Я, не разжимая рук, державших Катю, вскинул голову, чтобы
рассмотреть, что произошло.
Машина всё же остановилась, резко дёрнувшись. А на тротуаре,
метрах в трёх от нас, лежало тело. Неподвижное. В тёмном офицерском
пальто. Пётр Игоревич Орлов.
«От этого зависят жизни…» — его слова эхом пронеслись в моей
голове.
Лейтенант не соврал. Он предупредил. И он… заплатил.
Я ослабил объятия, отстранив Катю на расстоянии вытянутых рук. В
свете фонаря её лицо казалось фарфорово-бледным, а глаза —
огромными от испуга.
— Цела? — спросил я, окидывая её внимательным взглядом.
— Да, Серёж, цела, — голос её дрожал, но говорила она чётко,
осознанно. — Локоть об асфальт… ушибла. Пустяки.
Катя потёрла руку в месте ушиба и непроизвольно поморщилась. Но
мне показалось, что она этого даже не заметила, потому что её
внимание было приковано к тому месту, где лежал Орлов.
— Погоди, — бросил я и, оттолкнувшись руками от холодного
асфальта, вскочил на ноги.
Я помог Кате подняться, убедился, что она стоит уверенно, и
поспешил к Орлову, возле которого, зажав рот ладонью, сидела Ольга.
Звук, который вырывался из её сдавленного горла, был не плачем, а
тихим, непрерывным воем ужаса.
Я опустился на корточки с другой стороны от лейтенанта. Следом
подбежала и Наташа. Действовала она молниеносно, разом сбросив свою
маску светской дивы. В её движениях не было ни тени прежней
заносчивости, она работала сосредоточенно, с профессиональной
сноровкой медика. Пальцы уверенно нащупали сонную артерию на шее
Орлова, затем она наклонилась, почти прильнув ухом к его губам,
после проверила реакцию зрачков на свет.
— Жив, — с облегчением проговорил я, глядя на Ольгу и вкладывая
в голос всю уверенность, на которую был способен. — Ольга, слышишь?
Пётр жив. Дышит. Пульс есть. Всё будет хорошо.
Она только сейчас вышла из ступора, её взгляд сфокусировался
сначала на мне, затем на муже, и лишь после этого раздались тихие
всхлипывания. Ольга схватила его руку и прижала к своей щеке.
— Наташа? — я перевёл взгляд на девушку.
Она в это время осторожно ощупывала голову Орлова, шею, ключицы,
грудную клетку. Её движения хоть и были быстрыми, точными, без
лишней суеты, но я заметил едва уловимое подрагивание её пальцев,
когда она проверяла рёбра. А в глазах, обычно холодных и надменных,
плескалось волнение.