Грохается на колени, тянется к моей ширинке, поглаживая и глядя на меня своим фирменным блядским взглядом.
А меня аж обваривает от мысли, что она также стояла перед другими, и языком призывно облизывала свои пошлые накаченные губехи, намекая на вполне конкретные удовольствия.
– Давай, любимый, расслабься, – шепчет она. – Я тебе всё-всё позволю. Ты же хотел меня вот так, жёстко, без ограничений. Давай! – дёргает своё декольте на груди, вываливая сиськи, запечатанные в какой-то едва заметный гипюр.
Я ловлю себя на мысли, что сейчас вся эта откровенная пошлятина не заводит совершенно, а вот от неумелых поцелуев неопытной девчонки уносило, как пацана.
И мне до чёртиков становится противно. Нет, даже не от Наташки, а от себя самого, что жил вот с этим рядом и не замечал в жене повадок элитной шлюхи. Когда они появились, когда моя нежная девочка Наташа начала превращаться в прожжённую опытную суку?
А может, и не было никогда той милой девчонки, в которую я влюбился? Это я сам себе придумал, нарисовал образ, который совершенно не соответствовал нутру. Больно разочаровываться через столько лет. И назад дороги теперь точно нет.
– Отвали от меня! – отталкиваю жену от себя яростно.
– Гордей, – всхлипывает она, – ну не надо так, я же люблю тебя. И всегда любила только тебя.
– А, так со мной ты по любви, а с остальными по призванию трахалась? – усмехаюсь горько. – Очень благородно, Наташ.
– Это неправда, Гордей. Я понимаю, ты зол, – опять ползёт ко мне на коленях. – Но я знаю, куда направить твои эмоции. Накажи меня.
Извивается у моих ног. Что за бабы, слов вообще не понимают?
Хватаю её за волосы и шиплю в лицо:
– Да я лучше дрочить буду до конца жизни, чем засуну в тебя! Ты мне противна после всех мужиков, которые, я уверен, у тебя были. И не надо мне заливать про один раз! Потому что иначе я реально начну копать, вспоминать, и тогда я просто тебя грохну, ты поняла?
Отталкиваю её и выхожу на улицу. Хватаю лопату, иду к машине, начинаю яростно расчищать снег. Вот лучшее лекарство от злости, и поганых мыслей.
Не знаю, сколько проходит времени, но когда выдыхаюсь из сил, оглядываюсь, понимая, что расчистил от снежных завалов и свою машину, и Снегуркину, а заодно и дорожки.
Вот как надо выбесить мужика, чтобы он превратился в трактор! Оглядываюсь с тоской на приветливо горящие окна домика. Кривлюсь, потому что ничего приветливого в них не осталось в ту минуту, как только Аня покинула дом.