За столько лет я ни разу в нём не сомневалась. Знала, что правильному человеку сказала «да».
А теперь…
Ничего не знаю.
Не узнаю этого мужчину.
– Четырнадцать, – произносит Макар.
– Что?
– Мы в браке четырнадцать лет. Сама же упрекала, что я в годах запутался. И переживала, что тринадцать несчастливое число.
– Четырнадцать, да. Это всё, что тебя смущает? У тебя дочь на стороне, а тебя волнует срок?!
– Сын был бы лучше?
Спокойный голос Макара убивает меня. Он словно совсем не чувствует вины. Будто это нормально.
А у меня голова взрывается. Внутри вулканом извергаются эмоции. И боль затапливает, всю меня охватывает.
Сползает ручейками лавы, прожигая до нутра.
Как же так, Мак?
– Ты изменил мне, – озвучиваю очевидное. – Макар, ты мне изменил!
– Это старая история.
– С-старая? Т-ты…
– Тебе плохо, Ксюш? Может, тебе водички?
Я качаю головой. Это всё кажется бредом. Сюром.
Не может Макар мне изменить, завести вторую семью на стороне, а после так спокойно разговаривать. Словно это в порядке вещей.
– Ты. Мне. Изменил! – я срываюсь на крик. Толкаю мужа, меня трясёт. – Макар! Ты хоть понимаешь…
– Не кричи, Ксю, ты ребёнка пугаешь, – муж перехватывает мою ладонь. – Нют, иди погуляй на улице.
– Но…
– Иди.
Девочка слушается. Подхватывает свою собаку, отодвигает стеклянную дверь в сторону, уносится на улицу.
Там ведь холодно. Сегодня снег выпал. А она раздета!
Я одёргиваю себя. Это чужая дочь. Вон, у неё отец есть. Он должен думать об этом.
Я не выдерживаю. Открываю рот, чтобы сказать, но девочка сама возвращается. Подхватывает пальтишко с дивана, снова убегает.
– Забирай её! – приказываю я. – Забирай и убирайся отсюда! Проваливай к черту! Вон!
– Успокойся, Ксю, – муж встряхивает меня. – Прекрати истерить. Я изменил тебе, да. Было дело. Давно и неправда, как говорится. Это в прошлом.
– А, ну раз в прошлом, тогда ладно. Я так должна сказать? Я должна это принять? Как давно ты на две семьи живёшь?! Пусти меня!
Макар резко разжимает руки. Я дёргаюсь, чуть не улетают на пол. Отступаю от мужа.
Тело немеет, до кончиков пальцев. Внутри вибрирует страх, паника. Осознание чужого подлого предательства.
И я выражаю боль, как умею.
– А чего только дочь притащил?! – завожусь я сильнее. – Мамаша её где? Давай, дом большой, потеснимся. Комнат много, никто не заметит. Чего мелочиться?