Действительно, показалось…
Эльф досадливо поморщился, но отдых был безнадежно испорчен. Поэтому он не стал возвращаться к реке, а двинулся обратно в лагерь, по пути предварительно намеренно пошумев, чтобы сдуру стрелу в лоб не пустили. И здорово удивился, когда по возвращении в него буквально воткнулось полтора десятка враждебных взглядов.
Он непонимающе моргнул.
– Что-то случилось?
– Ничего особенного, – безмятежно улыбнулся Элиар.
– Человеческий мальчишка пропал, вот они и бесятся, – равнодушно пояснил Танарис. – Уже с полчаса, как ушел седой, но от сопляка пока ни слуху, ни духу. Гаррканец тоже исчез. Ах да, еще девчонка (та, младшая, на которую южанин заглядывается) вернулась в порченом платье.
– Давно? – насторожился Таррэн, припомнив недавнее беспокойство, дико смахивающее на то, что за ним кто-то следил.
– Да.
– А Белик?
– Похоже, удрал еще раньше: девка вернулась одна. Да какая разница? Нет сопляка, и ладно. Нам спокойнее будет, а то он стал меня порядком раздражать.
Темный с сомнением покачал головой.
– Ты не знаешь людей: мальчишка из хорошей семьи. Пусть и едет инкогнито, но его наверняка будут искать, а это может нас задержать.
Элиар нахмурился: об этом он не подумал.
– И надолго?
– До тех пор, пока не найдут его или тело. Будь уверен: так просто они его не оставят.
– М-м-м, Таррэн? – вдруг тихо шепнул Танарис. – А это случайно не твоя работа? Ты подумай… ведь и тебя долго не было… людишки вон, как смотрят. Угадай, о чем они сейчас думают?
Темный эльф покосился в сторону основного костра и убедился: все плохо. Их недавнюю ссору с мальцом помнят все, а мстительный нрав перворожденных уже давно вошел в легенды. Причем особенно в этом отличились темные, вот люди и смотрят волками, мысленно примеряя к вероятному убийце все известные способы мести. Нет, пока доказательств не будет, связаться они не рискнут, но если получат хоть малейший намек, хотя бы крохотный след… похоже, идти им потом в Проклятый лес в гордом одиночестве.
Элиар внимательно посмотрел на неподвижное лицо собрата, за внешним равнодушием которого крылось напряженное раздумье, и вопросительно вскинул бровь, однако Таррэн по-прежнему безмолвствовал. Несколько минут он сидел без единого движения, затем нахмурился, пожевал губами. Наконец, тяжело вздохнул и снова поднялся.