Он поддаётся, выпуская меня. Я тут же, пока его сволочная личность, не передумала, отступаю к дверям.
- Полю больше не трогай. И забери у неё этого звезданутого боксёра.
- Я её не трогал, а забрать клиента не могу. Тренер Сириуса попросил «свежее» лицо, я организовал. Всё остальное – не мои заботы.
И вот так всегда! Едва страсть покидает этого мужика, он превращается в грандиозного отморозка.
- Я тебя услышала, Платоша. Надеюсь, и ты меня тоже.
Ухожу, не прощаясь, ибо никогда и не здороваюсь. Желать здоровья этому индюку я категорически не желаю.
Почти перед домиком мой телефон вибрирует.
Босс-говнюк: «И всё-таки ты моя должница».
Я: «И все таки быть сволочью ‒ тяжелая работа, но кто-то должен это делать. Ты отлично справляешься! Продолжай.»
Уже собираюсь зайти в дом, как замечаю в шезлонге Полину.
- О, дорогая, решила позагорать при свете звёзд?
- Немного. Думаю лунный оттенок загара прекрасно ляжет на мою бледную кожу.
Барышникова расстроена, но обсуждать пока не хочет. Я не лезу. Иду в дом и прямиком направляюсь в душ.
Прикосновения этой сволочи до сих пор горят на теле, но мочалка и гель для душа исправят эту ситуацию. Просто иногда приходится повторить эту процедуру многократно.
Как тогда. Два года назад. Я мылась раз шесть подряд, но мне всё равно мерещился запах Платона, его спермы, когда кончил мне на живот, пачкая блузку. А ещё … парфюм его помощницы. Эта козлина, трахнув её, даже душ не принял и сразу засунул свой член в меня.
Я спокойно приняла его объяснения на мои обвинения в его неверности, а потом также спокойно пережила приступ аристовой страсти, впервые не кончив, будучи рядом с этим мужчиной.
В нашей квартире, когда душ и ванна с солями не помогли, я разгромила квартиру, собрала вещи и ушла.
Это был мой предел. Не испытывать кайфа от прикосновений любимого человека и при этом пытаться сохранить остатки ваших отношений, это такой треш, что едва ли врагу пожелаешь.
Когда время стало совсем позднее решительно двинулись за подругой.
- Полина, ты сегодня и ночевать будешь на улице? Почти двенадцать, а ты всё рефлесуешь.
Она поднимается и поступью девяностолетней старушки плетётся в дом.
- Поль, что случилось?! На тебе весь вечер лица нет, – волнуясь, я пытаюсь хоть немного разговорить Барышникову.
Тащу её в сторону кухни, где спрятаться от меня у Поли быстро не получится.