— А она не для того, чтобы веселиться, а чтобы работать, — холодно отрезала Татьяна. — А кого в койку затащить, ты и так найдёшь. — Но затем голос её заметно потеплел, в нём появились доверительные интонации, хотя не только искренние, но и отчасти манипулятивные. — Алик, тебе самому не надоели все эти специалистки широкого профиля? Хорошо ещё ни одной до сих пор в голову не пришло нарочно от тебя залететь, а потом выставить условие: либо женись, либо плати алименты.
В ответ прозвучало не менее колкое:
— По себе меряешь? — И тоже успело неприятно царапнуть, хотя сразу вдогонку без паузы раздалось ироничное, явно провокационное, но вряд ли серьёзное: — А я бы, может, с радостью женился. Ты меня в восемнадцать родила, а мне сейчас почти двадцать семь, материально и жилищно обеспечен. Имею право плодиться и размножаться.
Ну и отношеньица между ними! Вроде бы оба взрослые люди, явно привязанные друг другу и, скорее всего, любящие, но словно боящиеся в этом признаться, прячущиеся за нарочитым сарказмом, а иногда даже за жёсткостью.
— Цифры, солнце моё, это ни о чём, — назидательно заметила Татьяна. — Возраст, он в голове. Поэтому для начала тебе самому повзрослеть не мешало бы. И только тогда плодиться.
— Вот ты спецом и выбрала в стиле «антисекс» до предела правильную и унылую, — вывел Александр.
Называть его Аликом, как делали остальные, у Светы пока не получалось, даже мысленно.
Да и нужно ли оно ей вообще? Разве сейчас не самое время сделать то, что уже не раз собиралась — просто подняться с места и уйти. По-английски, не прощаясь и ничего не говоря. После таких-то заявлений.
Обидно. Да, обидно. И даже больно, словно ей нарочно тыкали в свежую едва начинавшую затягиваться рану.
В горле сам собой возник твёрдый комок, а где-то внутри внезапно поднялась волна злости и негодования, рождавшая новое желание — не просто тихо сбежать, а для начала ворваться в кабинет и высказать всё, что Света думала о таких вот развращённых заносчивых самцах. Которые считали себя пупами земли. Которые к женщинам относились, как… как к игрушкам, как в вещам, существующим исключительно для удовлетворения их потребностей. Которые уверены, что каждая должна быть безмерно благодарна за обращённое на неё внимание, а потому в любом случае принимать его и радоваться, а также бесконечно понимать, терпеть и прощать. Ну и вести себя, и выглядеть соответственно — мило, завлекательно, сексуально. Чтобы радовать придирчивый мужской глаз.