Никакой конкретики, лишь то самое ощущение головной боли на
задворках стало полниться, расти, выплескиваться дальше некими
волнами бессвязных воспоминаний.
"Нельзя лежать, я слишком беззащитен в таком виде! Уязвим!
Похоже на проделки подчиняющих…" - Мозг по привычке принялся
анализировать ситуацию, способы борьбы, союзников…
Он повторно открыл глаза, попытался лучше изучить обстановку
вокруг, но в прорехе тента прямо над ним виднелось жгучее
полуденное солнце, и глаза моментально взорвались вспышками
света.
Сэки цокнул, усилием воли подавил инстинкты, прикрыл глаза,
откинулся обратно на рыхлый, душный песок, попытался скользнуть в
медитацию для выхода во внутренний мир.
Не получилось.
Лишь определил смутное наличие живых в ста метрах впереди. Души
постоянно мельтешили, к ним добавлялось слабое, прерывистое
ощущение то ли Пустых, то ли грешников… Неважно.
Рядом с ним никого не имелось, так что, в ближайшее время атаки
можно не ждать.
Подробности он узнавать не стал, вернуть воспоминания
важнее.
Собственный контроль рейрёку, духовных частиц, искренне огорчал:
он упал со сносного до отвратительного, тогда как объем духовной
энергии, реацу, сократился минимум втрое, а состояние ватной
ошеломленности не давало полностью ощутить души вокруг, получалась
какая-то мешанина.
Лишь собственный дзанпакто, духовный меч синигами, яркой звездой
горел в сознании, стучал и дергал "закрытую дверь" внутреннего
мира.
"Значит, "закрыта" она именно с моей стороны. Плевать", - рука
потянулась вправо, увлекла за собой тело.
Три неуклюжих переката, на один больше, чем требовалось, помогли
вернуть нормальный контроль над конечностями. Правая ладонь
подхватила меч с песка, левая по привычке нашарила на поясе такие
знакомые ножны.
Вскоре духовный клинок вернулся обратно, а затем весь дзанпакто
занял место на коленях своего хозяина в стандартной для новичков
позе входа во внутренний мир - позе лотоса.
Меч, раньше идеальный по размеру, теперь казался чересчур,
подозрительно большим для щуплой фигуры выданного гигая.
Даже в своей придурковатой, обожженной чувствительности синигами
почуял подвох.
Такой родной и знакомый клинок чуждой, непривычной тяжестью
придавил его бедра. Рукоять лежащего на коленях дзанпакто
находилась так далеко от кончика лезвия, что третий офицер Окумура
Сэки даже не смог бы одновременно достать до них пальцами, как бы
абсурдно это не звучало.