Осторожно пожимаю его руку.
– Лиза.
Удерживает мои пальцы намного дольше, чем нужно. Наш контакт прерывается, когда лифт замирает на моём этаже. Я выхожу. Парень – следом. Он ничего не говорит, просто идёт за мной. Мне неловко. Не хочу дальше продолжать знакомство.
Впрочем, я быстро отключаюсь от его внимания, потому что в коридоре меня ловит женщина.
– Елизавета?
– Да.
– Ангелина Васильевна, – представляется и коротко пожимает мне руку. – Пойдём со мной. Сейчас покажу твоё рабочее место. Мне сейчас немного некогда, чтобы провести экскурсию по офису. Но в понедельник, так и быть, найду кого-нибудь, кто прогуляется с тобой по зданию и всё покажет. Работа будет несложной...
На этих словах она бросает на меня какой-то неприятный взгляд, и её губы ломаются в неодобрительной усмешке.
– Помощник секретаря, – продолжает она, – это: кофе, принеси-подай и уйди с глаз долой. И это буквально так.
Вот это откровенность!..
За моей спиной кто-то хмыкает. Оборачиваюсь. Тот парень. Он идёт за нами по пятам. Ангелина Васильевна тормозит и оборачивается. Её брови подпрыгивают.
– Эммм... Ильдар Давидович?
– Тсс... Не я это, – усмехается парень, прикладывая указательный палец к своим губам. – Я тоже по работе. Как попасть на такую лайтовую должность, как у неё? Можно и мне участвовать в кастинге, или Лиза уже выиграла?
Женщина явно теряется. И я тоже теряюсь.
Кто он такой? И почему претендует на мою должность?
– Давид... Давид Русланович предупредил наш отдел только о Лизе.
– Но я тоже хочу! – по-детски надувает он губы. – Хочу на её место, – тычет в меня пальцем.
Вот же козёл!
Я буквально вижу, как у Ангелины Васильевны случается короткое замыкание. Она с минуту ошарашенно взирает на Ильдара, потом извиняющимся взглядом смотрит на меня. Поправляет накрахмаленный воротничок блузки, прокашливается...
– Конечно, Ильдар Давидович... Вы получите эту должность.
– Вот так! – победоносно восклицает тот, глядя на меня.
Значит, никакой подработки с внушительным окладом не будет? И как мне, блин, выживать? Закипаю. Закипаю так, как никогда в жизни.
– Елизавета... Я попробую уточнить у Давида Руслановича... – начинает блеять эта женщина.
– Не надо, – раскрываю ладони.
Навернувшиеся от обиды слёзы жгут глаза. Ильдар это видит. И с усмешкой изображает, как собирает на своих щеках слезинки в ладошку и типа выпивает их. Мне становится так плохо, что даже ноги подкашиваются. На непривычных каблуках пошатывает, и я упираюсь ладонью в стену.