Смельчаков не было зачастую, но насчет Демидова однокурсники опасений сильных не испытывали. Лояльный, адекватный и вроде как никогда ранее никого не валил просто так. Часть считала, что определенно сможет списать, другая верила, что отличные оценки в кармане. Я не принадлежала в этот раз ни к одному лагерю. Вид-то делала, что не волновалась, а у самой поджилки тряслись.
Я и без того на парах Тимофея всегда сидела на последней парте, чтобы взглядами не встречаться, а тут… Глаза в глаза. Ой, страшненько! Он-то точно вида показывать не станет, а я уже с утра набедокурила, переживая, может, и зря, но пока справиться с эмоциями не смогла.
– Лерка, может в буфет сгоняем, пока он там пытает троечников?
– Нет, – замотала головой.
Молчала, как рыба, сцепив зубы. И с места двигаться не хотела. Тем более когда однокурсники один за другим вываливались из аудитории с очумелыми глазами, заявляя, что не сдали. Не похоже было на Тимофея. Он никогда не впутывал личное в рабочий процесс. Я не в счет. И то в принципе вскользь.
– Я, наверное, пойду… – с тоской произнесла Лариска, пытаясь скрыть зевоту. – В буфет, потом домой.
– Эй, – дернула я ее за рукав, – а сессия?
– Приду сразу на пересдачу. Горыныч не в духе.
– Т-с-с, – приложив палец к губам, шикнула я на подружку.
Это я, очередной раз обидевшись на Демидова, дала такое прозвище, а Лариска подхватила. Горыныч – потому что головы три! Да и три брата. Правда, тютелька в тютелька похож был только один. Но прозвище прилипло к Демидовым.
– Он сегодня зверь, – вывалился Колька Сухарев из аудитории, на вид белее снега. – Завалил гад!
Уже было не смешно. Я считала про себя и это уже седьмой не сдавший. Может, идея Лариски и не плоха в самом деле.
– Лопухова, готовься. Сейчас выйдет еще одна несчастная и твоя очередь.
По спине у меня пот градинами прокатился. Нет, точно… Пойти лучше пожевать пирожки с капустой… Но красный диплом. Черт. Я так долго пахала, чтобы сейчас сдаться? Ну, нет. Демидов, даже не думай.
Аккумулировав все силы, я с гордо поднятой головой все-таки шагнула в аудиторию.
И переступив порог, заметила, как Горыныч впился в меня взглядом. Ой, мамочки, страшно как!
Внутри вся затряслась. Но держаться старалась, нечего ему видеть, как боюсь.
Подошла к столу, вытянула билет и, заняв третью парту, принялась думать. Ответ я знала, но время тянула. А потом все, как в тумане…