– Вы сначала, кем представились?
– Я? – ударил себя ладонью по лбу.
Вот засада! Вроде Тимофеем или нет! Ай, ни черта не помнил от стресса.
– Вы? Кажется, сами настаивали, чтобы мы вызвали вашего брата!
– Ну, если не все так страшно, то, может, и не надо?
– Хорошо. Но место работы вы сообщили.
– Стойте! – едва не подпрыгнул на стуле. – Я ошибся. Перепутал, точнее, – покосившись на Лопухову, поджал губы.
– Ты сказал, что? – тут же округлила она глаза, шикнув в мой адрес.
Я лишь пожал плечами, пусть уж по выражению моего лица, что ли, читает.
Ну, сказал и сказал. С кем не бывало-то?!
Сначала ляпнул, потом подумал.
Лерка смахнула волосы с плеча, сканируя меня взглядом. Если бы я напрягся, наверное, смог бы много нового о себе узнать, но мне хватило и того, что уже было известно.
Но бывшая негодовала и не верила, кажется, что я с дури умудрился так подставить брата.
– Ну ты и придурок, Горыныч, – фыркнула Ларка. – Пожалуй, правильно она тебя бросила.
– У вас тут прямо-таки мелодрама.
– Ага, мыльная опера на пять сезонов, – выдохнул я.
– В универе узнают, Тимофею не поздоровится.
– А чего ты за него переживаешь? – подавшись вперед, закинул удочку, видя, как Лерка завелась.
– Да он, может, единственный адекватный из братьев.
– Горыныч, – показала мне кулак Лариска, – если Тимоху выгонят, а пересдачу будет принимать ректор, тебе хана!
– А чего сразу о плохом? Не выгонят! – стоял я на своем, а в душе тревога нарастала.
Не выгонят же, правда? Ну, за что? Да мало, кто мог представиться им. Только вот была одна неувязочка, конечно…
Паспорт я тоже показал на имя братца. И теперь, видимо, как не крути, а Тимофею все же предстояло явиться в отдел. Благо попался капитан понимающий, как показалось. Я рассчитывал теперь, что договориться получится. Еще бы девчонки не вносили смуту и было бы все прекрасно!
– Знаете, что – почесал он затылок. – Наверное, посидите вы все до утра!
– В смысле? – икнула Лера, уже представляя себя вне этих стен наверняка.
– В прямом. А с вашим братом мы свяжемся. Не факт, что паспорт не был украден!
Я чуть не зарычал, ощутив бессилие. Тимофея подобные звонки явно не обрадуют – это я знал на все сто! Но все мои уговоры не действовали на капитана, а сидеть в холодной камере желания не возникало. Только слушать нас никто не собирался.