- Восемнадцатилетних?
- Ну да. Но если Диляра совершеннолетняя, это не значит, что она уже взрослая. По мне, она ещё пока совсем ребенок.
- Пап! Ну какой я ребенок? - возмущаюсь, обиженно надувая губы.
Каримов слегка дёргает за руку, привлекая мое внимание. Недовольно смотрит, выговаривая:
- Диль, кому-то уже есть восемнадцать?! Я че-то никак не соображу...
И тут я спохватываюсь, пытаясь от него отодвинуться, но он припечатывает к скамейке мою руку, не позволяя этого.
- А... я что, не призналась после нашего разговора? Мне всё-таки пару месяцев назад стукнуло восемнадцать. - Изображаю дурочку, отводя взгляд.
- Нет, блин, Алиева! Ты забыла упомянуть эту маленькую деталь!
- Упс... - Виновато улыбаюсь, прикусывая губу. Провожу большим пальцем по его руке, ласкаясь таким образом. Большего при папе я себе позволить не могу.
Смотрим друг другу в глаза, не в силах оторвать взгляд. В его появляется тепло, и он с озорством в глазах спрашивает:
- Проверка, да, Диль?
Киваю.
- Прошел?
- Очень достойно, - с улыбкой во все тридцать два отвечаю ему.
Папа удивлённо смотрит на нас. Затем продолжает свой допрос:
- Отучился где-то?
Марат мгновенно становится серьезным.
- Да.
- Служил? Работаешь?
- Не служил, - и в первый раз с начала разговора опускает взгляд. – Недавно вернулся из города. Подрабатываю пока.
- До осени дома? – задаёт странный вопрос папа, глядя на него с каким-то пониманием. Почему до осени, если уже отучился?
Тот только кивает.
- Значит так! Слушай мою команду, боец: жду тебя завтра с утра в пожарной части. Посмотрим на деле, стоишь ли ты моей дочери или нет. Мне как раз не хватает в карауле молодого бойца. Там и поговорим по-мужски. А сейчас тебе пора, - подводит итог, вставая со своего места.
- Хорошо, - соглашается Каримов, тоже поднимаясь.
- Почему по-мужски, пап? Он же ничего не сделал! – Волнуюсь я за него. Знаю, какие там у него коллеги. Пожарные - это в основном взрослые, натренированные мужчины, которые должны всегда держать себя в форме. Папа не исключение.
- Диляра! Если я сказал, что мы поговорим, значит, мы действительно будем разговаривать! Марш домой! – повышает тон папа. Он за всю мою жизнь на меня, наверное, повышал голос от силы пару раз. И сейчас я понимаю, что лучше послушаться.
Киваю, снова опуская взгляд.
- Пока, - прощаюсь с Каримовым, поворачиваясь к нему.