— Че за?.. — В полусогнутом
положении, прохрипел он.
Но в этот момент, в голове
послышался эхообразный женский голос: «Не бросай его!»
Согнувшись ещё сильнее, он выдавил
из себя:
— Твою мать… что за глюки?
И начал пятиться, хватаясь за
живот.
— АГУ-А?
Ощущения были странными. К тому же
дежурный явно обратил внимание на Бориса. Выкрикнув: «Эй, ты там
что, наколотый что ли?», полицейский вернулся к своей работе, как
ни в чём не бывало.
Никак не отреагировав на глупый
вопрос, парнишка повернулся к спиногрызу. Напрочь отказываясь
принимать тот факт, что он слышал чей-то голос в своей голове.
Глядя на младенца, с некоторым
раздражением на лице, ведь этот мелкий шкет — первопричина, почему
Боря до сих пор не дома, он отмахнулся от назойливой мысли с
галлюцинациями.
Однако, они его не отпустили.
Произошло ещё кое-что странное. Парнишка вдруг почувствовал себя
хуже. Возвращая всё внимание к стойке дежурного и делая шаг в его
сторону, Борису опять стало плохо.
Проведя несколько манипуляций с
хождением назад-вперёд под камерами полицейского отдела, он вдруг
понял: по какой-то причине он не может отдалиться от малыша.
Да ладно отдалиться…
— Бредятина, — пробормотал своё
умозаключение. — Видимо, действительно устал.
Но всё внутри него почему-то
противилось подойти к дежурному. Ощущения были странными, словно
его тянуло назад, к младенцу.
Затем его голову посетила мысль: с
собой нет паспорта. А как ты подашь заявление без такого важного
документа? В итоге, он в очередной раз прибегнул к девизу своей
жизни.
— Ай, пофиг. Потом разберёмся.
Махнув рукой, Боря направился к
корзинке. Через мгновение на него уставились два удивлённых голубых
глаза.
— Поменьше недовольства, малой, —
пробурчал парнишка. — А то оставлю здесь, с этими идиотами.
— Агуа? — заявил малыш, на этот раз
более вопросительно.
Борис нахмурился:
— Мне бы твои проблемы. Лежишь тут
спокойно. Хочешь спи, хочешь агукай…
Вот что за «агуа»? Ему бы сейчас
поспать, а не разгадывать детские ребусы. Однако что-то в этом
тихом, робком звуке заставило его остановиться.
Он присел на корточки, оказавшись
лицом к лицу с младенцем.
— Чё ты барагозишь?
Малыш протянул к нему пухлую
ручонку.
— Агуа! — пролепетал он снова, глядя
Борису прямо в глаза.
В этих глазах не было ни страха, ни
упрёка, только невинная просьба. И вдруг Бориса осенило. Вода. Он
хочет пить.