— Странно… — Растирая грудь рукой,
произнес он. — Пора бы режим наладить. Видимо несколько дней почти
без сна сказываются.
Борис поднялся с лавки, ощущая
ноющую боль в спине.
Корзинка показалась непомерно
тяжелой, словно в ней лежал не младенец, а мешок с камнями. Он
вновь двинулся в путь, на этот раз в сторону полицейского
участка.
По дороге его не покидали смешанные
чувства. С одной стороны, он чувствовал облегчение от того, что
скоро избавится от этой внезапной ответственности. С другой,
какая-то непонятная тревога грызла его изнутри:
— Я голодный что ли? — нахмурился
парень. — Да, наверное. Нужно пожрать. И поспать. А потом ещё раз
пожрать.
Услышав Борю, ребёнок протянул своё
жалобное: агу-а.
— Поскорее бы тебя сдать, малой, —
пробурчал Боря. — Надеюсь, Натаха чё нить приготовила…
Затем, из глотки паренька вырывалось
громкое: а-а-а-а-а.
Он зевнул, да так широко, что,
казалось, птицы рядом приняли это за угрозу. Испуганные воробьи
бросились в сторону проезжающей мимо машины.
Подойдя к участку, он остановился,
вспомнив, как его множество раз приводили сюда за драки. В итоге,
вздохнув, он все же решился войти. Навстречу ему попался грузный
мужчина с уставшим лицом. Он замер в дверном проёме, разглядывая
как Борю, так и корзинку в его руках:
— Что у вас?
— Ребёнок. Потерялся вот.
Резко протянув корзинку, Боря
приподнял одеяло, показывая малыша. Младенец, недовольный таким
резким телодвижением, захныкал.
Полицейский посмотрел на парня с
явным раздражением:
— Потерялся? И что теперь? Родителей
ищи. Мы тут не детский сад.
Борис почувствовал, как внутри всё
закипает:
— Делать мне больше нечего. Да и я
звонил вам! Вы сказали, что все заняты! — огрызнулся он, стараясь
сдерживать гнев. — Я уже дохрена сколько времени тут с ним хожу,
никого нет. Что мне теперь, его на улице оставить?
Толстяк вздохнул и взглянул на
младенца:
— Ладно, ладно, — сказал он,
смягчаясь. — Заполняйте протокол. Потом разберёмся.
Борис облегчённо выдохнул. Казалось,
всё налаживается.
Пройдя в участок, он оказался в
большом зале. До стойки дежурного было метров двадцать. Но на
стойке не было подоконника, чтобы поставить корзину.
В общем, он оставил его на
диванчике. А сам направился в сторону окошка с дежурным.
И тут случилось нечто странное.
Пройдя полпути, у Бори резко
скрутило живот. Затем мир перед глазами «скрасился» пятнами. Во рту
появился неприятный привкус, а голова начала раскалываться так,
словно по ней кувалдой прошлись.