— Что это за… штуковина? — выдохнул
я.
Мерцающая нить, по которой я нас
вел, дошла до подножия алтаря и погасла. Растворилась. Исчезла.
След обрывался здесь. Я подошел ближе, провел рукой по холодной,
как лед, поверхности. Ничего. Никаких потайных кнопок, никаких
рычагов. Просто камень.
— Она была здесь, — констатировал я
очевидное. — Активировала портал и ушла. Но оставила для меня
ключ-амулет. А потом вернулась и ждала в том зале, где я ее
встретил. Зачем? Этот спектакль с разгромленной комнатой, с
трупами… Это все была постановка. Чтобы загнать меня сюда. К этому
алтарю. Вопрос — нахрена?
Я смотрел на черный монолит, на
переплетающиеся на нем символы, и чувствовал себя идиотом. Я был не
охотником, который идет по следу. Я был мышью, которую по лабиринту
ведут к мышеловке. И я только что в нее зашел. А где сыр? И в чем,
собственно, подвох?
Мой мозг, привыкший все раскладывать
по полочкам, выдал ошибку 404. Страница не найдена. Логика, на
которой я строил все свои планы, только что с треском провалилась в
тартарары. Я был мышью, которую вели к пустой кормушке, пока
настоящая ловушка готовилась в другом месте. Вопрос «нахрена?»
повис в гулком, мертвом воздухе некрополя.
И в этот момент я услышал тихий,
короткий, скребущий звук. Будто кто-то чиркнул ножом о камень. Звук
пришел из-за одной из массивных колонн, что терялись во мраке у
подножия алтаря. Я инстинктивно потянулся к рукояти Искры,
напрягаясь, как пружина. Неужели эти идиоты со стражи обошли мой
завал?
Из-за колонны выступила тень. Это
была не стража. Фигура была тонкой, гибкой. Она выпрямилась, и
лунный свет, пробивавшийся сквозь невидимый окулус в потолке,
выхватил из мрака знакомый силуэт.
Арина.
Она любит появляться эффектно.
Девушка стояла в метре от алтаря. И
она была не одна. У ее ног, в неестественных, сломанных позах,
лежали два тела. В черных, плотно облегающих одеждах, без знаков
различия. Точно такие же, как те, что напали на меня у таверны.
Ассасины Ордена?
Мой мозг отказывался принимать то,
что видели глаза. Один из них лежал, запрокинув голову под
совершенно немыслимым углом. Сломанная шея. Чистая, быстрая,
бесшумная работа. Такое требует ювелирной техники. Второй лежал на
боку, лицом ко мне. Из его глазницы, войдя по самую рукоять, торчал
тонкий, изящный стилет, похожий на те, которыми дамы в моем мире
вскрывали письма. Только этот вскрыл черепную коробку.