— Охренеть — не встать, — выдохнул я, опираясь о стену и пытаясь
осознать и уложить в голове всю вываленную на меня информацию.
Которая, к тому же, окащалась весьма шокирующей.
Получается, если верить симбионту, привычного мира больше не
существует, вокруг — руины человеческой цивилизации, а сам я…
— Симба, кто я такой? — снова спросил я у ассистента. — Только
давай подробнее.
— Объект 348-15. Позывной — Антей. Экспериментальное изделие
проекта «Защитник». Синтет.
— Что такрое синтет? — я уже понял, что информацию из Симбы
нужно вытаскивать клещами. Ну, или, если выражаться правильнее,
максимально корректно ставить вопрос, если хочешь получить
развернутый ответ, а не тупой повтор одного и того же
определиня.
— Согласно внутренней технической терминологии корпорации
«ГенТек», синтетами называют людей, получивших глубокие
биологические и технические модификации организма. Часть
человеческих органов заменена, часть — усовершенствована. Имеются
кибернетические импланты, подбираемые в зависимости от
специализации синтета.
— И какова моя специализация? — нахмурившись, спросил я.
— Универсальный солдат, — не задумываясь, выдал Симба. Действие
в составе группы и в одиночку, в тылу противника и в прямом
боестолкновении. Диверсии, скрытное проникновение, штурм и
зачистка.
А вот эта информация у меня отторжения не вызвала абсолютно. На
подсознательном уровне я ее принял без какого-либо внутреннего
сопротивления. Видимо, потому что в прошлом именно этим я и
занимался. А вот насчет синтета…
Я оглядел себя, удивившись, что не сделал этого раньше. Все как
у людей, вроде… Руки, ноги, туловище. Все абсолютно нормальное,
человеческое. На ногах — мощные армейские ботинки, в которые
заправлены темные камуфлированные штаны. Пояс с пистолелтной
кобурой, пустующей, к моему глубокому сожалению, несколько
подсумков — опять же, пустых. Такая же темная камуфлированная
куртка, поверх — плотный, длинный плащ-пыльник. Повернув голову, я
посмотрел на чудом уцелевшее стекло в окне первого этажа. Из
мутного отражения на меня смотрел мрачный тип с рещкими чертами
лица и неопределенного возраста — от тридцати до сорока, сколько
угодно быть может. И это лицо мне было явно знакомо, от слегка
крючковатого, почти ястребиного носа, до густых бровей и шрама над
левым глазом. Автоматическим жестом пригладив жесткие, непослушные
волосы, я вздохнул.