Тяну ушибленную ногу к себе. И, наконец, замечаю, обо что споткнулась.
Изящная женская туфелька на высоком каблуке. Она валяет недалеко от второй. Вместе с хаотично разбросанными вещами.
Я слышу, как свадебный марш сменяется похоронным, когда из спальни доносится женский смех.
2. Глава 2
Каждый новый шаг отдается острой болью. И ушиб здесь совсем ни при чем.
Такое чувство, что разнылся здоровый зуб. Непрекращающаяся долбежка по вискам скручивает в узлы натянутые нервы.
Хочется пойти за аптечкой, найти обезболивающее и забыться. Сделать вид, что ничего не происходит.
Но я упрямо иду вперед.
Смех все громче, множится и разлетается по квартире. Прямо здесь. В этих знакомых стенах. А я, будто в тумане, вспоминаю, как он носил меня здесь на руках.
Боже, неужели у нас настолько длинный коридор? Никогда не замечала.
Просто какой-то бесконечный тоннель. Между счастливым прошлым и жестоким настоящим. Никакого просвета впереди, только холодный, беспощадный мрак.
Колени трясутся, идти сложно, а до проклятой двери всего пара шагов.
Слишком. Громко. В голове неясный шум, он мешает думать и двигаться. Но смех отчетливо пробивается сквозь вату, проникает кислотой в самое сердце.
Мне страшно. Даже пойму, как делаю шаг назад.
Он же не мог! Я просто не так поняла все. Кто угодно — друг или коллега. Там не мой Женя.
Из груди вырывается смешок, боль усиливается. Но хохотушка в спальне продолжает веселиться, как и тот, над кем она смеется. Почему они не услышали грохот в прихожей? Это какой-то неудачный розыгрыш?
Женя написал, что ждет меня. Глупая шутка?
Лучик надежды согревает озябшие пальцы и пробирается под одежду.
Почти верю, что сейчас распахну дверь, а там — сюрприз. Мы вместе посмеемся, Женя обнимет меня и чмокнет в нос, как делает всегда.
«Ты такая глупенькая, котенок».
Да. Он прошепчет именно это. Потому что называет «глупеньким котенком». Весь ужас закончится, едва я услышу знакомые слова. Увижу родное и любимое лицо.
Только ком в горле никуда не исчезает. Она по-прежнему громко смеется, теперь с какой-то затаенной издевкой в интонации.
А боль в груди никуда не исчезает. Только усиливается.
Оглядываюсь.
Бесконечный коридор схлопывается за мгновение до размеров спичечного коробка. Стены давят, пол покачивается, потолок вот-вот рухнет на голову. А я набираю в легкие побольше воздухе, словно готовлю к опасному прыжку в пропасть. Нужны силы, чтобы открыть чертову дверь.