– Мне уже нравится, – улыбаюсь я, останавливаясь на пороге.
– На прикроватной тумбе уже лежит подробная инструкция о режиме дня и питания Дарины, о том, когда и куда ее нужно возить в течение недели, телефоны ее врача, психолога, тренеров и учителей.
– Спасибо. Будет чем заняться перед сном.
Мария Ивановна показывает и рассказывает мне последние детали, но через минуту ее перебивает Дарина: малышка, судя по всему, вырвалась из отцовских объятий и прибежала к нам.
– Значит, теперь ты – моя новая няня?!
– Верно, – улыбаюсь я. – И твоя новая няня говорит, что пора умываться, чистить зубы и ложиться в постель.
– Ну во-о-от... – хнычет малышка. – Я не хочу!
– А если я почитаю тебе сказку?! – предлагаю я.
– Тогда можно! – соглашается девочка.
– Вот и отлично.
Дарина убегает в ванную комнату, а Мария Ивановна улыбается:
– Доброй ночи, – и уходит на свою территорию.
Когда возвращается Дарина, мы устраиваемся в постели в ее комнате, и я спрашиваю:
– Что будем читать?!
– Про Золушку! – просит девочка, и мы открываем вечную историю о бедной сироте, ее злой мачехе и прекрасном принце, который влюбится в главную героиню и увезет ее в свой чудесный замок...
Первая неделя работы проходит хорошо: я успеваю найти общий язык с Дариной, подружиться с Марией Ивановной и другим персоналом дома, а самое главное – получаю первую зарплату в пятьдесят тысяч рублей.
Раним утром субботы, в свой первый выходной, я отправляюсь на электричке в Рузу, чтобы забрать из отцовского дома кое-какие вещи и сообщить мачехе, что теперь буду жить в доме своего работодателя.
Элина, конечно, встречает меня с вечно недовольной, перекошенной от презрения миной и с порога спрашивает:
– Ну что, заработала хоть что-нибудь?!
– Немного, – отвечаю я уклончиво.
Пятьдесят тысяч за неделю – это много, очень много, но говорить об этом мачехе нельзя: узнает – непременно попытается забрать!
– Ты непутевая потому что... лентяйка... ничего у тебя не получается... Из-за твоего папаши по миру пошли, а из-за тебя никогда теперь и не оправимся уже... так и помрем с кучей долгов...
– А ты сама на работу пойти не пробовала?! – фыркаю я.
Элина по привычке замахивается – до недавнего времени она меня часто била, – но потом вспоминает, что я уже не стану терпеть, и опускает руку:
– Какая работа, у меня же сердце больное...