Ворот платья Дуси слегка сместился, обнажив застарелый шрам. Присмотревшись, рыцарь заметил отметины на тонких щиколотках. Следы от магических ожогов и пут словно начертили на нежной коже снежный рисунок. Но что пришлось пережить Дусе? Как она сумела выдержать испытание, которое, пожалуй, сломило бы даже рыцаря?
— Это сделала она, чудовище Эльведора? — спросил он, готовый прикончить того, кто причинил этой хрупкой девушке страдания.
Дуся покачала головой, при этом заметно погрустнев.
— Нет, не она. Королева Эльведора не такое чудовище, каким все его привыкли считать.
Она собралась уйти, но рыцарь поймал ее за руку.
— Ты придешь еще? — спросил полным надежды голосом.
— Конечно, — легко согласилась она. — Тебе понадобится моя магия, без нее тебе не победить болезнь. А пока отдыхай, набирайся сил.
Он не желал ее отпускать. Не помня о себе ровным счетом ничего, сейчас он уцепился за то единственное, что удерживало его от нового провала в беспамятство. За хрупкую девушку, к которой он испытывал непреодолимое влечение.
— Выполни одну мою просьбу, — попросил он с волнением. — Если тебе не трудно, Дуся.
— Что ты хочешь? — спросила она, вскинув изящные бровки.
— Придумай мне имя, — предложил он. — Свое я не помню. Но не хочу оставаться безымянным.
Дуся задумалась на секунду.
— Адриан, — произнесла с улыбкой. — Там, откуда я родом, это значит мужественный и храбрый. Думаю, это имя подойдет тебе как никакое другое.
Он приложил ладонь к сердцу и поклонился в благодарность. Повторил имя, словно пробуя его на вкус. Смакуя, как изысканное лакомство.
— Ты очень щедра ко мне, Дульсинея, — произнес, испытав небывалый прилив энергии. — Я постараюсь оказаться достойным данного имени.
Она все же ушла, оставив Адриана полным размышлений. Кто он был прежде и кто он теперь? Для чего его выкупила мать чудовищ, какую судьбу ему уготовала? Но больше всего волновал только один вопрос: когда вернется Дуся? Рядом с ней сердце билось чаще, и даже солнце светило ярче. Пусть он не помнил ничего, но был твердо убежден: такой девушки он еще не встречал. Она явно иноземка. Неужели тоже угодила в рабство к кровожадной королеве?
Меж тем сама Дуся шла к тронному залу, стараясь скрыть ото всех улыбку. И отчего ей вдруг стало так хорошо? Давно она не чувствовала такого подъема. Не смотрела на собственное отражение в высоких зеркалах галерей и не прислушивалась к пению птиц, доносящемуся из распахнутых окон.