Грэхем взял девушку за руку:
– До свидания, Норена. Держись. Все образуется, все будет хорошо.
– До свидания, доктор, и спасибо, – сказала она и быстро вышла из кабинета.
– А ее багаж? – спросил Алгир. – Не думаю, что она вернется. Это ведь ее последний семестр?
– Да, последний. Она взяла только сумку. Остальное мы пришлем на ее домашний адрес.
– Отлично. Будем надеяться…
Мужчины пожали друг другу руки, и Алгир поспешил вниз по лестнице. Затем он влез в «бьюик» и сел рядом с Нореной.
Длинной подъездной аллеей они выехали на Алейн-стрит, поехали по прекрасной дороге, ведущей к главной улице. Алгир с видимой небрежностью вел машину по Большому Майами. Его так и подмывало посильнее нажать на газ, но он понимал, что авария или нарушение правил дорожного движения могут испортить самый отчаянный план, который он когда-либо предпринимал ради больших денег.
Когда он пытался выбраться из плотного потока грузовиков, направлявшихся к Флорида-Кис, Норена, поколебавшись, спросила:
– Мистер Теббел, моя мама действительно в тяжелом состоянии?
– С ней все довольно скверно, Норена, – сказал Алгир. – Но ты держись. Все равно сейчас мы ничем не можем ей помочь.
– Ее сбила машина?
– Да. Мама вышла на шоссе, и у водителя не было возможности тут же затормозить.
– Она… она была пьяна?
Алгир напрягся. Он взглянул на девочку краем глаза: она смотрела перед собой в лобовое стекло, была бледна и замкнута.
– Пьяна? – переспросил он. – Что ты имеешь в виду? Нехорошо так говорить о своей маме, Норена.
– Для меня мама дороже всех людей на свете, – сказала девушка с таким страстным вызовом, что Алгир поморщился. – Я понимаю ее. Я знаю, через что она прошла. Я знаю, что она делала для меня все, что только было в ее силах. Она жертвовала собой ради меня. Я знаю, что она выпивает. Она была пьяна?
Алгир неловко заерзал на водительском месте.
– Нет, – наконец сказал он. – А теперь послушай, Норена. Я должен кое о чем подумать. Я занимаюсь этим несчастным случаем. А ты ведь можешь посидеть тихо и спокойно? Не волнуйся. Я постараюсь как можно скорее привезти тебя к маме, хорошо?
– Да. Простите, что мешаю вам.
Алгир снова поморщился. Его большие загорелые руки крепко сжали руль. Он не желал знать эту девицу. Уж лучше бы она оставалась совершенно неизвестной ему, как тот совершенно неизвестный Джонни Уильямс. Проникнуть в спальню Уильямса и всадить пять пуль ему в сердце было довольно просто. Он не знал этого парня. Это было все равно что стрелять по манекену. Если он позволит этой девице разговаривать, если между ними возникнет какой-то психологический контакт, как он сможет ее убить?