Он выскочил из машины и припустил за ней. Расстояние между ними было не менее ста ярдов, и оно увеличивалось. Кто бы мог подумать, что эта маленькая сучка может так бегать? Ее длинные ноги, казалось, не касались песка. Он уже тяжело дышал. Его единственной физической нагрузкой были редкие игры в гольф. От бега в таком темпе он вскоре стал задыхаться. Он не останавливался, понимая, что она все больше и больше удаляется от него. Наконец она исчезла из виду за высокой дюной.
Он продолжал бежать, пока не добрался до этой дюны. С колотящимся сердцем, хрипло дыша, он вскарабкался на дюну и остановился – глаза ему разъедал пот. Теперь он увидел ее далекий силуэт на фоне лазурно-голубого неба. Она все еще бежала легко и размашисто, только изменила направление. Она больше не бежала наугад вдоль пляжа, который простирался на несколько миль вперед вплоть до огромного заболоченного кипарисового леса. Теперь она, покинув пляж, уходила все дальше от моря. Впереди перед ней были лесистые холмы, поросшие дубами, ивами и кое-где кленами.
Несколько дней назад Алгир осматривал эти холмы. В зарослях подлеска была прорублена тропинка, полумесяцем тянущаяся до той самой грунтовой дороги, на которую свернул «бьюик» с шоссе 4А.
Знала ли она, что тропинка ведет к шоссе? У него был шанс поймать ее. Единственный шанс. Он скатился, как с горки, с песчаной дюны и помчался по песку к «бьюику». Добежав, сел за руль, трясущейся рукой вставил ключ в замок зажигания, завел двигатель и рванул обратно к грунтовой дороге.
Ему потребовалось лишь несколько минут, чтобы добраться до Т-образного перекрестка, соединявшего грунтовую дорогу и тропинку, идущую от лесистых холмов. Он оставил «бьюик» в тени раскидистой ивы, затем снял пиджак, бросив его в машине, и то бегом, то шагом поспешил по тропинке, пока не добрался чуть ли не до холмов. Он остановился, оглянулся в сторону «бьюика», но за высокой пампасной травой машины было не видно. Удовлетворенно кивнув, он на несколько ярдов продвинулся в подлесок. Затем выбрал куст погуще и притаился за ним. Из засады ему было видно примерно двадцать ярдов тропинки.
Теперь ему ничего не оставалось, как ждать.
Сидя на корточках в ожидании Норены, он подумал о Тикки Эдрисе и этой девушке, Айре Марш. Тикки, похоже, был ею доволен. Весь успех их плана зависел от этой девушки. Если Тикки ошибся в ней, тогда какой смысл было убивать Джонни Уильямса, Мюриэль Марш, а теперь еще и ее дочку. Может, он свихнулся, поддержав такой план, но Тикки убедил его.