— И все равно у футболистов неоправданно высокие зарплаты, — бурчу под нос.
— Свиридов стоит дорого ещё и потому, что на данный момент он единственный футболист двадцать первого века, который забил все пенальти. За семь лет профессиональной карьеры Свиридов ни разу не промахнулся с пенальти.
Хмыкаю. Вспомнилось, как Никита говорил мне, что его самый большой страх — это не забить пенальти. Надо же, держит планку. А впрочем… мне глубоко наплевать.
Через перегородку появляется голова Лены, корреспондента отдела культуры. Она пишет про театральные спектакли и балет.
— Леш, а у Свиридова есть девушка или жена? — кокетливо интересуется.
— А я откуда знаю?
— Ну ты же пишешь про футбол.
— Вот именно, я пишу про футбол, а не про личную жизнь футболистов.
— Лен, погугли, — доносится голос ее коллеги Веры, которая пишет про кино. — Набери в интернете «Никита Свиридов личная жизнь». Мне тоже интересно, есть ли у него кто-нибудь.
А вот тут я заметно напрягаюсь. Надеюсь, эти курицы не нагуглят меня. Они только и делают, что целый день обсуждают холостых актеров и певцов. На интервью к ним наряжаются, как на подиум. Теперь их заинтересовал футболист из списка Форбс. И мне было бы абсолютно все равно, что они вздыхают по Никите, если бы в интернете не хранились наши с ним совместные фотографии. Ведь шесть лет назад папарацци часто ловили нас вместе.
— Пишут, что он встречается с какой-то итальянской моделью. А до неё встречался с певицей.
Облегченно выдыхаю. Меня не нагуглили. Не хотелось бы отвечать на неудобные вопросы. К тому же отношения со Свиридовым — это очень неприятная часть моей жизни. Не люблю возвращаться к ней даже мысленно.
— Эх, жалко, — разочарованно вздыхает Вера. — Мало того, что Свиридов богатый, так он же ещё реально красивый. Но такие парни, как он, конечно, встречаются только с моделями, певицами или актрисами. Простые девушки их не интересуют.
— Если бы у меня было пятьдесят миллионов долларов, — вставляет Лёша, — я бы тоже встречался только с моделью, певицей или актрисой. И чтобы она обязательно была не старше двадцати пяти. А лучше двадцати трех.
— Интересно, что бы сейчас сказала твоя жена? Кажется, ей двадцать восемь, и она бухгалтер? — едко интересуюсь.
Лёша не успевает ответить на мою колкость, потому что через перегородку снова появляется голова Лены.