– Да не надо скорую! Я же шевелюсь! – моя героическая тетушка,
как обычно, отказывается принимать помощь. – Я уже натерла
поясницу. Сейчас должно отпустить, – она кряхтит, пытаясь
повернуться. – Давай я попрошу Николавну с первого этажа Вику и
Вика домой привести?
– Не надо! Как ты с ними тут будешь? Я попробую договориться на
работе, открыть удаленный доступ, может быть…
***
– Удаленный доступ не так просто, – Ася Цыплакова хмурится,
закусив губу, а Елена Степановна посматривает на нее
торжествующе.
Я слышала, что меня именно из-за детей не хотели брать. И теперь
я точно знаю, кто не хотел.
– Ась, а можно я тогда их просто из сада сюда приведу? Сегодня ж
все до пяти? Я им мультики включу и поработаю. Я тебе клянусь, они
у меня приучены, ничего не тронут, ничего не сломают, будут сидеть
как мышки!
– Слушай, ну это выход, – неожиданно кивает Цыплакова. – Ты
только никому из начальства на глаза не попадись. Окей?
– Да без проблем! Я тогда в четыре метнусь за ними в сад, к пяти
сюда вернусь и работаю до победного!
– Ох ты и шустрая, – качает головой Ася, но я чувствую одобрение
в ее голосе. – Давай, на четвертое мая надо назначить хотя бы шесть
собеседований. Хотя, – тянет она, – у тебя хороший процент выхода,
умеешь ты чувствовать кандидатов.
– Я стараюсь, – улыбаюсь совершенно искренне.
Ася мне нравится, и работать тут нравится. Всеми силами держусь
за должность. Я оформлена на временный контракт, но по итогам
реорганизации в штате одного из новеньких оставят на постоянку. И
это хочу быть я. Очень хочу. Мне надо.
Роман
– Слушай меня внимательно, – я разговариваю с Виталиком,
Каринкиным хвостом. Времени мало, поэтому говорю на бегу. – Вот
прям сейчас, на майские. Пусть она куда-нибудь уедет. Очень, очень
дорогой пансионат. Закрытый. Чтобы посторонних не пускали вообще.
Швейцария, Италия. Что-нибудь в горах. Чтобы пешком оттуда не
вышла. И да! Это должен быть пансионат для стариков! Чтобы, если
кто-то еще раз захотел зубами лямочку ее платья стянуть, ему
пришлось за этими зубами в номер сбегать!
Виталик ржет, а мне не до смеха. Нет, на Каринкино поведение мне
плевать с высокой башни. Не любил я ее никогда. И на поведение ее
закрывал глаза из-за чувства вины. Я же знаю, что такое женщину
боготворить! К Каринке я не испытывал ничего подобного.