Не найдя больше ничего интересного, ночные посетители выскользнули в коридор и перешли в соседнюю комнату. Содержимое мешка пополнилось парой фарфоровых статуэток и настольным зеркалом в серебряной оправе.
– Что–то маловат хабар, – мальчишка жадно покосился на картинные рамы, тускло поблескивающие золотом.
– Ниче, щас буфетную найдем. Там у них всякие ложки-вилки должны храниться, да не один десяток. С этой мазней возиться не будем, сбывать трудно, – охладил его пыл более опытный напарник.
Сам он с таким же вожделением поглядывал на часы на каминной полке, но с сожалением признавал, что они слишком массивные, чтобы тащить их в мешке через балкон, а за разбитые скупщик даст сущие копейки.
Коридор снова встретил их темнотой и тишиной, но оба вора заозирались, звериным чутьем ощутив какие-то изменения.
– Может, пойдем отсюда? – неуверенно предложил мальчишка, по коже мазнуло холодом, будто рядом на мгновение открыли окно.
– Ты че! Мы еще даже на золотой не набрали, – вопреки собственным словам мужчина попятился, весь его богатый опыт матерого домушника кричал об опасности.
Противный скрип двери в конце коридора оба встретили почти с облегчением и наперегонки кинулись обратно в комнату с балконом. По пути старший успел цапнуть, не глядя, тряпье из открытого комода и закинуть в мешок – хоть какая-то прибыль.
– Закрыто! – мальчишка первым подлетел к балконной двери и обнаружил, что та снова заперта.
Времени возиться с замком, как и думать, кто его закрыл, не оставалось.
– Отойди! – мужчина примерился, чтобы ударить ногой и выбить простенький запор, но внезапно поскользнулся и рухнул на спину. В мешке печально звякнули фарфоровые фигурки, а по коже воришек снова мазнуло холодным пером.
«Скрип, скрип, скрип», – пропели половицы в коридоре. Под напарниками полы не издавали ни звука, значит там шел кто-то очень крупный и тяжелый. Шел медленно, но неотвратимо.
– А–а–а! – мальчишка подхватил стул и замахнулся, собираясь запустить его в стекло.
Однако стул необъяснимым образом выпал у него из рук, и приземлился точно на спину начавшему подниматься напарнику.
– …! Я тебя…! – выразил тот свое недовольство, но вынужден был прерваться на середине фразы.
Дверь беззвучно приоткрылась, и в щель просунулась оскаленная медвежья пасть.
– А–а–а!
– …!
Едва не столкнувшись лбами, напарники рванули в предупредительно распахнувшуюся балконную дверь. В себя они пришли лишь в нескольких кварталах от страшного дома. В ушах у обоих еще звучали отголоски инфернального хохота.