— А можно?
— Нужно. Ты теперь у них главный.
— То есть, это я теперь типа как под тобой сам себе атаман?
Ух и развернусь, в натуре!..
— Красть, воровать, убивать, грабить и насиловать — моим
гвардейцам запрещено.
— А калечить?
— Запрещено.
— Пытать?
— Запрещено.
— А допрашивать?
— Можно.
— Так ты же сказал, что пытать запрещено?
— Как связан допрос с пытками?
— Ну ты, в натуре, совсем темный, твоя милость! А как иначе
допрашивать можно? Сами-то они ничего не скажут!
— Тогда и допрашивать запрещено.
— А дома жечь?
— Запрещено.
— А людей?
— Запрещено.
— А гоблинов?
— Тоже запрещено.
— Я, конечно, ужесам догадался, но на всякий случай тоже
спрошу — что там насчет орков?
— Запрещено.
— Ну и нудный же ты тип, твое баронство.
— Называть меня нудным типом — тоже запрещаю.
До самого замка выяснял Угрюмый круг своих обязанностей и шар
наложенных на него запретов и ограничений. И отвлечь его это этого
увлекательного и познавательного занятия смог лишь подозрительный
звук, раздавшийся в кустах у дороги, когда до замка оставалось
полкилометра пути.
— Слышь, Шардон. Кажись, нас уже ждут.
— Я велел дворецкому ожидать меня к завтраку.
— Не знаю я никаких таких дворецких. И тех типов, что в
кустах засели — тоже не знаю. Зато знаю, что нашем пути кто-то
положил слепильный камень и пучок травы грома. Ща жахнет!
— То есть ты утверждаешь, что мы попали в засаду?
— Зуб даю, — кивнул Угрюмый, и в его руках сверкнули
кинжалы.
Барон де Шардон вооружился сковородкой, и, надо же так
случиться, что именно в нее и угодил камень, брошенный засевшими в
кустах неизвестными. Вспыхнуло, но совсем слабо, даже дебаф
«Ослепления» ни на ком не повис.
Система сообщила о переходе в боевой режим, и на дорогу перед
путниками высыпали…
— Орки, — сплюнул перед собой начальник стражи, — Зря ты их
мочить запретил.
— С этого момента я разрешаю тебе применять силу против
враждебно настроенных орков.
— До смерти?
— До смерти.
Угрюмый довольно ощерился. Тем временем, один из орков вышел
вперед и прокричал:
— Урага кхар’ду, бака-табака!..
Шардон повернулся к своему спутнику:
— Что он говорит?
— Этот-то? Говорит, урага кхарду бака табака какая-то.
— А что это означает?
— Мне по чем знать? Я по-орковски только «хоба» знаю, да «лок
тар огар».
— А это что значит?
— «Смотри, чего я умею» и «победим или сдохнем, в натуре».