Покачал головой, хмыкнул: хотел с
ученикам, получилось как всегда, увлекся.
Оглядел рабочее место, подмел, занес
стекло с разметкой в кабинет Степана Григорьевича, чтобы ненароком
на первом уроке не зацепили, покинул мастерскую, запер за собой
дверь и отправился сдавать ключи хозяину.
Шел по уже знакомым улицам довольный
и даже счастливый. Мысли о насущных проблемах с Лизаветой отступили
куда-то на задний план. Все решаемо. Никакая Баринова не способна
помешать моим целям и задачам.
Удовольствие от работы руками не
покидало. Собственно говоря, труд — один из способов получить эти
самые знаменитые эндорфины, за которыми в моем будущем все
гоняются, но под носом не видят. Проще говоря — радость от
жизни.
Когда и как в той будущей жизни мы
успели потерять главную ценность труда? А ведь труд приносит
радость. И эта самая радость — та самая гигантская воспитательная
волна, которая помогает детворе воспринимать себя частью коллектива
и одновременно личностью. Чего только не придумывали лучшие
педагогические умы, чтобы привлечь детей к труду. Оно понятно
образование — главная задача. Но если подать физический труд как
средство достижения цели, мотивация у ребенка вырастает в разы.
В голове всплыла любопытная фраза,
вычитанная в какой-то книге: детство не должно быть постоянным
праздником. Без посильной трудовой деятельности ребенок никогда не
познает счастье труда. Вот прям в точку. С моей точки зрения,
каждый ребёнок от рождения талантлив, и труд дает возможность не
только проявить эти самые таланты, но и раскрыть их, выявить
природные задатки.
— О, Егор, ты чего тут? — раздался
удивленный мужской голос, я вынырнул из своих мыслей и с
недоумением уставился на физрука.
— Григорий? — удивился я. — Ты как
здесь? А, черт, ну, конечно, — сообразил я, окончательно выныривая
из своих мыслей. — Привет, Гриш. Степан Григорьевич дома?
— Нет его, — чуть напряженным
голосом ответил Гришаня. — А тебе зачем?
— Да вот, ключи занес, — я вытащил
из кармана связку ключей. — Передашь ему?
— Передам, как увижу, — принимая
добро, буркнул Борода младший. — А… ты с батей где виделся? —
поколебавшись, уточнил физрук.
— В школьных мастерских, — рассеянно
ответил я, намереваясь уходить.
— Давно? — продолжал допытываться
Гришаня.
— Ну… несколько часов назад,
пожалуй… В обед мы встретились, а часа в три дня они ушли из
мастерской, оставив ключи, — припомнил я.