— Двери закрываются, следующая остановка — Чернышевского, —
пробурчал водитель в микрофон.
За окном мелькали жёлтые хрущёвки, красные двухэтажные
дореволюционные дома, детская поликлиника, павильон «Союзпечати» с
афишами.
Минут через десять мы вышли из троллейбуса, так и не заплатив,
проехали хорошее расстояние, но всё ещё оставаясь на Чернышевского.
Дальше шли пешком мимо гастронома «Рассвет», где у подъезда
толпились местные — суббота всё-таки.
— Отсюда ещё минут пять, — сказал Сэмпай, сверяясь с часами. Его
голос звучал ровно, но в углу рта дёрнулась едва заметная
мышца.
Мы свернули за угол пятиэтажки, и перед нами возникло кирпичное
здание техникума с облупившейся вывеской. Спортивный зал находился
в пристройке — низкое сооружение из силикатного кирпича с решётками
на окнах. Над дверью висел самодельный деревянный щит с выточенной
надписью «ДЗЮДО», где буква «О» была чуть перекошена.
Сэмпай достал ключи. Металлическая дверь скрипнула, открывая
тёмный коридор, пахнущий затхлым воздухом — таким, какой
появляется, когда мокрый от схваток ковёр высыхает. Ну а у
дзюдоистов высыхает татами. Сэмпай первым переступил порог, щёлкнул
выключателем. Люминесцентные лампы замигали, освещая татами и стены
с плакатами о полезности советского спорта.
— Ну вот, добро пожаловать в наш второй дом, — улыбнулся Сэмпай,
пропуская меня вперёд.
Зал «Спартака» совсем не был похож на зал того же Кузьмича: тут
было чисто и ухоженно, светло, работала вытяжка. Раздевалка была
отдельная и даже с душевыми и туалетами. В самом зале квадратура
была примерно двести пятьдесят метров, а татами зеленоватого цвета,
состоящее из листов метр на два, застилало всю площадь. С потолка
свисали канаты. Точно надо будет «цифрам» посоветовать и их
повесить — незаменимые вещицы для развития хвата.
У парней дзюдоги хранились тут, в специальной комнате-сушилке,
где, конечно же, непривычному носу оставаться надолго не стоило —
настолько, что даже слезились глаза.
— В понедельник тренер орать будет, — выдал Сэмпай. — Опять
проворонили стирку.
И, как я понял из дальнейшего разговора, раз в неделю люди брали
куртки домой стирать. И я заметил, что переодеваемся только Боец и
я.
— А чё, пацаны, вы? — спросил я у Тулы и Сэмпай.
— У меня всё болит со вчера, — выдал Тула.
— А я что-то не в настроении. Так, может, советы подаю вам, —
ответил Сэнсэй.