Убедившись, что я окончательно проснулась, Лер убрал руку от моего рта. Он прекрасно понимает, теперь-то я точно не закричу. Мы не раз ходили в такие вот вылазки, проводя по несколько дней в полумраке, прячась по заброшенным туннелям от роботов-стражей. Иногда нам приходилось спать всего пару часов в сутки в совсем небольших нишах, прикрывшись лишь плащом. Постоянное напряжение и готовность ко всему на свете забирает так много сил... Ведь в некоторых секторах стражи стреляют сразу на поражение и от их смертельных лучей ещё никому не удалось уйти. Вот и сегодня мы устали... и чуть не проспали опасность. Если бы не Лер...
- Где? - спрашиваю одними губами, заглянув снова в глаза Лера.
- Близко, - Лер отвечает так же тихо, и не думает скатываться с меня. Нас полностью укрывает экранирующий плащ. Он-то нас защитит, вне сомнений. Но любой шорох или лишнее слово рассекретит в два счёта.
Через пару минут напряжённую тишину тоннеля нарушил тихий шелест сервоприводов и тяжёлые, чуть лязгающие, шаги стража. Звук мечется в закрытом пространстве, отражается от стен и уходит в чёрную пустоту мёртвых, длинных нор. Эхо заставляет сжаться и ещё больше напрячься, чтобы контролировать каждую мышцу в теле.
Прикрываю глаза. Выброс адреналина заставляет пульсировать тонкие жилки в висках. Чёрт! Мы слишком долго пробыли в зоне их контроля. Мы оба ещё раз задерживаем дыхание, когда страж останавливается совсем рядом.
Секунды тянутся бесконечно долго. Едва слышный шипящий звук, поворот верхней части массивного корпуса вокруг оси… Страж сканирует, вверенное ему под контроль пространство, проверяя и подчиняясь только своим программам.
А наша надежда только на плащ. Она такая хрупкая… В любой момент может случиться всё, что угодно, и он нас обнаружит. Одно, чуть заметное, движение, случайный чих от вездесущей пыли, забивающей нос… И всё, мы схвачены или зажарены на месте.
«Да иди же ты дальше, жестянка серво-приводная!»: кричу беззвучно и до боли закусываю губы. Наконец, сделав ещё один оборот корпуса, страж тяжело зашагал дальше. Мы не двигаемся, пока звуки не стихают окончательно где-то далеко в тёмных туннелях.
Лер упёрся лбом в моё плечо, облегчённо выдохнул, а затем его губы нашли мои. Они тоже солёные, грубые и сухие, ведь он часто кусает их, когда нервничает или работает над очередным планом вылазки. Но я не обращаю на это внимания. Это поцелуй радости, потому что мы всё ещё живы. Но с каждой секундой он перерастает в более страстный и глубокий. Он заставляет забыться и позволить себе эту маленькую радость, хотя бы на несколько минут.