Ребенка чудом в одиннадцать месяцев не погубили. Наверное, всё,
как и Реальной истории, получилось. Был Июль месяц и праздник
церковный «Обретения мощей Преподобного и Богоносного отца Сергия,
игумена Радонежского». День бы ветренный и холодный, а утром ещё и
дождь моросил. Юрий предложил не ходить в Архангельский собор на
торжественное богослужение, Ульяна была непраздна, но Сильвестр
настоял и обязательно нужно одиннадцатимесячную Анну с собой взять.
Такой ведь праздник великий. И простудили ребёнка.
На следующий день скуксилась, а потом и температура поднялась. И
ведь всякими чаями с малиной не отпоишь. Мала и неразумна ещё. Ну,
врезал оплеуху Сильвестру Юрий. И пообещал, если девочка умрёт, то
пристрелить идиота. Тот здоровый бугай, чуть выше даже Юрия, но под
лавку укатился от удара и там заскулил, не привык к такому
обращению. Юрий ему колено на грудь поставил и зашипел, чтобы
только он слышал:
- Молись отче, если Анна умрёт, ты тоже сдохнешь! Я же говорил
нужно провести богослужение в домовой церкви?! Пусть бы Иван один
там в соборе был. Ещё раз против моего слова пойдёшь и пристрелю!
Даже если ребёнок выживет.
Потом вызвали Зайцева и Иссу Керимова, а всех знахарок и нянек
выгнали из Царицыной палаты, где временно госпиталь организовали.
(Золотая Царицына палата — дворцовая постройка XV—XVI веков в
Московском Кремле (первоначально — часть Постельных хором великого
князя Ивана III), позднее главный приёмный зал Ирины Годуновой и
всех последующих русских цариц допетровского времени).
Юрий хоть медиком не был, но смотрел, чтобы эти двое беды не
учинили и попов отгонял от ребёнка. Обтирали уксусом кроху.
Проветривали всё время помещение. Старались напоить отварами,
содержащими природный аспирин. Неделю от ребёнка не отходили. Но
ведь выходили. При этом Юрию ещё три раза приходилось долгогривых
бить, лезущих с окуриванием ребёнка ладаном и чудодейственными
иконами. Одну икону, ну, оклад, об голову какого-то епископа
разломал. Думал потом его Макарий от церкви отлучит. Но видимо
митрополит не дурак у них. Замял это дело, раз Анна выжила и стала
поправляться. Иван всё это время сидел в углу палаты и молился или
спал там же на лавке. Что-то им есть приносили, чего-то пить, даже
и не запомнилось.
Когда кризис миновал, Юрий сам нашёл протопопа Сильвестра в
Успенском соборе и попросил прощения, тот пробурчал, кто его знает
чего, и перекрестил три раза Юрия Васильевича. Наверное, буркнул,
что бог простит, но и сам явно виноватым себя чувствует. Первенец
же у Ивана. Понимает, как царь убивается.