— Укажи мне его!!
То ли на тётку кричал, то ли голосу своему внутреннему приказывал. Дети проснулись, расплакались, общий вопль стоит, хоть святых выноси. Ведьмолов разнервничался, схватил саблю, хотел всех порубить — лишь бы двоедушник от него не ушёл, да не смог… Так и не узнал Марко.
Вскрикнул дико, кинулся из избы да в горы… Бежал, без остановки бежал, вон, примерно, на тот хребет. Встал над обрывом и взмолился:
— Что же ты не указал мне его? Для чего поманил сюда, обещал простить весь мой род, если убью двоедушника, а устроил такое непосильное испытание?
Голос в его голове только расхохотался. И хохот был всё громче и громче, как горный обвал. Не выдержал ведьмолов и кинулся с обрыва вниз головой, только бы унять этот голос. Такой опытный человек, а с младенцем не справился. Вот и считайте, сколько он уже душ загубил? Теперь Марко вырос — двадцать лет прошло.
— Ох и здоров ты врать, Сидор, — нарушил завороженное молчание слушателей Юхим. — Ты, что ль, сам был голосом в голове безумного Нестора? Откуда знаешь, что там слышал он перед смертью, о чем молился?
— Может, тетка Пелагея чего и присочинила, а только больше того ведьмолова никто не видел, — невозмутимо ответил помощник старосты. — Саблю потом здесь пастухи нашли и на ярмарке продали за хорошие деньги, дорогая была. Так мы место узнали.
А Марко — живёт. Как вышел положенный срок вдовьего траура, Ганна снова замуж вышла… И где ее муж? В могиле! Почему других детей у них не родилось, а? Просто так, что ли? — У помощника старосты Сидора, хлипкого, рыжеусого, похожего на злого суслика, от волнения раскраснелся нос и щеки, как после доброй чарки рябиновки. — Нееет, бабка-повитуха не зря рассказывала, Марко сразу с зубами родился. Примета известная! Коли кто в рубашке родится или с зубами — непростой, точно! Есть у него сила, есть. А вот как он мог этой силой прямо из леса Левка загубить… разберемся. Для того и идём!