— Позвольте представиться, несравненная дева-Незабудка, на сегодняшний вечер я — Гелиотроп, как благородно обозвали наши распорядители бала обычный садовый подсолнух. Можете звать меня как вам проще. Хотите — солнышком?
— Ваши манеры и чувство юмора немного сглаживают наглость вашей просьбы, — игриво ответила Вероника-Незабудка, отлично помня, что ее никто не знает, можно вести себя свободно, как ей всегда хотелось, но никогда бы хорошо воспитанная скромница на это не решилась в незнакомом блестящем обществе. — Каюсь, я надеялась завести приятные знакомства на балу, но никак не рассчитывала, что первый кавалер, который упадет к моим ногам, окажется позорным трусом! Прятаться от дамы? Фи! Скажите еще, что это ваша жена, и я не удивлюсь, почему она ходит в трауре. Трагедия — быть связанной с таким блестящим, но дрожащим от ужаса господином. Как вас? Гелиотроп? А что вас не устраивает, солнышко, вы с ней прекрасная пара, как день и ночь! В народе говорят, противоположности притягиваются. На вас это не действует?
— Смейтесь, смейтесь жестокая, только не бросайте меня наедине с ней, — Гелиотроп и сам смеялся и норовил обнять спасительницу за талию. Но дева-Незабудка не позволяла ему распускать руки. В какой-то момент, дурачась под лестницей, они поменялись местами. В поле зрения Вероники снова попал коридор и черная фигура идущая теперь прямо на них!
— Ах, мы здесь не одни, — изменив голос, пропищала Вероника. От необъяснимой жути, которой веяло от Чёрной Орхидеи, Вероника прижалась к груди Гелиотропа. Получилось правдоподобно. Он тут же воспользовался и обнял ее, защищая. Холодный взгляд полный равнодушного презрения скользнул по ним сквозь прорези маски-орхидеи, и дама в чёрном прошла мимо.
Таинственная Чёрная Орхидея поднялась по лестнице. А парочка, выждав десять секунд, со всех ног рванула подальше от своего убежища. Подальше от нее.
5. 5.
*****
— Ну что ж, я вас спасла! Теперь вы мне пожизненно обязаны и будете исполнять все мои желания! — смеялась Вероника. Она чувствовала, как горят ее щеки, это маленькое приключение не просто взволновало ее, а словно расплавило скорлупу условностей. Новая Вероника, нет, Незабудка! — выпорхнула на свободу, как бабочка из кокона.
— Вы правы, прекрасная дева-Незабудка, благодарю! Целую ручки! А если позволите, то губки… опять нет? Да мы ведь уже сблизились больше, чем если бы пили на брудершафт! А при этом полагается поцелуй. Да ладно, в щёчку, по-братски… и вы меня! Вот так-то лучше. Ох, у меня чуть сердце не выпрыгнуло. Казалось, что вот-вот это чудовище меня узнает. Спасибо! Я действительно у вас в долгу, чего желаете? Выпить?