— Не будет.
— Будет!
— Не будет.
— Будет!
— Не. Испытывай. Мое. Терпение, — каждым словом мистера Д. можно было колоть лед.
У меня даже мурашки от страха по коже забегали, а Алексис внезапно разразилась монологом, достойным моей мачехи:
— Да что ж это такое, а?! Я тут, значит, из кожи вон лезу, чтобы устроить все самым лучшим образом! Ночами не сплю, голову ломаю, составляю хитроумные схемы, а что получаю в ответ?! Мало того, что никакой благодарности, так еще и никакой поддержки! Вот для кого, спрашивается, я стараюсь?! И за что мне такое наказание?!
— Ты знаешь, за что, — безразлично отозвался на эти стенания мистер Д. — Правила просты и прозрачны: кто совершает ошибку, тот ее потом и исправляет.
— Да?! Смешно, значит, тогда было всем, развлекались все, а исправлять теперь мне одной?! Как же я устала от вашего мужского шовинизма!
Я уже вообще ничего не понимала: какую ошибку она совершила? Что должна исправлять?
Взглянув на Илью, я с удивлением заметила, что он едва сдерживает смех.
Алексис тоже это заметила и разозлилась еще сильнее:
— Ты-то чего ржешь?! — яростно скомкав бумажную салфетку, она запустила ею ему в лоб. Он не выдержал и громко захохотал.
Краем глаза я увидела, что мистер Д. тоже вдруг начал улыбаться.
— Да, давайте-давайте, смейтесь! — возмущенно заворчала Алексис. — Посмотрю, как вы будете смеяться, когда в итоге все накроется медным тазом. Вот взять хотя бы это кольцо — нафига, Матвей? Я уже сто раз объясняла концепцию: у нас — бедная и скромная овечка. Нельзя делать из нее пафосную куклу — такую, как Римма. Нам нужно, чтобы другие овечки приняли ее за свою. Полюбили всей душой, а не возненавидели! Поэтому: минимум косметики, только самые скромные платьица и на свидание пойдете не в дорогой ресторан, а в самый обычный. Лучше всего — в какую-нибудь рыгаловку а-ля «шашлык-машлык и живая музыка», чтобы другие овечки аж прослезились от простоты и бескорыстности нашей «золушки». Не устану повторять: надо быть ближе к народу. И вдруг — бац! — гайка с булыжником на полпальца! — при слове «бац» Алексис взмахнула руками, изобразив удар в литавры.
— Но ей все равно будут завидовать, и никуда от этого не денешься, — влез в разговор Илья, утирая салфеткой выступившие от хохота слезы.
— Пускай завидуют. Но по-тихому, а не в открытую. Поэтому, — Алексис впилась взглядом в мистера Д., — никакого кольца с бриллиантом. Понятно?