Она что — собирается тут спать? Этого еще не хватало!
— Со мной точно все в порядке! Можете возвращаться к себе.
— Благодарю за разрешение, но не могу. Я должна убедиться, что у тебя после всех событий не поехала крыша.
Я почувствовала, как начинаю злиться.
— Ничего у меня не поехало!
— Ты не можешь сейчас объективно оценивать реальность.
— Могу!
— Слушай, угомонись уже! Я все равно не уйду.
— Но мы не можем спать вместе!
— Ясное дело, не можем. Спать будешь ты, а я за тобой послежу. Как только заснешь, вернусь к себе.
Она поправила подушки и скрестила руки на груди, всем видом показывая, что никуда не уйдет. Я откинулась на спинку кровати и тоже скрестила руки на груди.
В спальне повисло молчание.
Ну и что мне теперь делать? Как избавиться от этого навязчивого внимания? Может, заговорить на какую-нибудь не очень приятную тему, и Алексис сама сбежит?
— А почему, — начала я, — вы сегодня заговорили про убийство? Вы действительно думаете, что Сафронова могли убить?
— Думаю? — у Алексис вырвался смешок. — Овечка, я не думаю, я точно знаю, что его убили. Но, конечно, не мама Матвея, это я ее просто позлить хотела, поэтому так сказала. А то она слишком много болтает и мало делает.
«Просто позлить»? Интересно, а меня она сейчас тоже хочет «просто позлить»?
Я не могла понять, серьезно она говорит или шутит.
— А откуда вы знаете, что его убили?
— От верблюда.
Ну уж нет, теперь я не отстану.
— Может, верблюд вам даже сказал, кто его убил?
— Конечно, сказал.
— И кто же это?
— Я.
— Что-о-о?
Я чуть с кровати не упала.
Нет, она точно шутит. Такой вот черный юмор Алексис. Потому что… ну кто вот так просто признается в убийстве?
Однако в голосе Алексис не было и намека на насмешку:
— Не пойму, что тебя удивляет? Думаешь, я не могу убить человека?
Я уже не знала, что и думать.
— И как же вы его убили?
— Ой, — Алекс зевнула, словно речь шла о самом скучном и заурядном деле на свете. — Долго рассказывать. Да ты и не поймешь, если в неврологии не разбираешься. Но, если кратко, дело было так. Инсульт у Сафронова случился в сауне — он тогда упал на пол, а изо рта пошла пена. Потом выяснилось, что вместе с инсультом случился и первый в его жизни приступ эпилепсии. Сначала его вообще парализовало, но через несколько дней интенсивного лечения паралич прошел. Сафронов стал приходить в себя, однако с головой начались проблемы — тогда он и разболтал историю твоей мамы и твоего похищения. Матвей в то время находился за границей, поэтому его мать сначала дала послушать запись мне. Я поняла, что если Матвей это услышит, то убьет Сафронова. Но разве можно доверять такие дела мужчинам? Тут даже ребенку ясно — нельзя. Мужчины действуют в таких случаях на эмоциях и слишком неаккуратно. Ну, я и сказала его матери, что пересылать запись Матвею пока не нужно и обсуждать все по телефону тоже — слишком опасно. Мы ведь не хотели, чтоб эта история вышла за пределы семьи. Она согласилась дождаться его возвращения, а Сафронов в это время… ну, скажем так, получил дополнительную терапию — лекарства, которые спровоцировали новый приступ эпилепсии и новый инсульт, который он уже не пережил. Но ты не волнуйся, все сделано очень аккуратно, никто не подкопается. И этот ублюдок больше ни одной девушке в мире никогда не причинит вреда, — последние слова Алексис произнесла, беспрерывно зевая и сползая с подушек. Потом она закрыла глаза и заснула — самым безмятежным сном.