- Девушка… – Макс вздохнул. – Я не знаю, что вы имеете в
виду под словом «чип», я совершенно голый, без карманов, на мне
только ваши полотенце и покрывало. И нет никакого чипа.
- Тила не слышит.
- Что?
- Почему ты говоришь «вы»? «Вы имеете», «ваше полотенце».
Тила в комнате, я одна на кухне. Или тебе кто-то мерещится? А по
поводу чипа – неужели забыл? Пощупай затылок, шрам у всех
остается.
Он молча повернул лысую голову, и Энга с легким ужасом
увидела: кожа там девственно-целая. Охнула от неожиданности: такого
просто не может быть! Ему не вживляли чип?! Но как же он жил все
эти годы?
Чисто машинально протянула ему контейнер с разогретой
рыбой. Есть, наверно, можно научиться и без вживленного в голову
чипа.
***
Девушка, представившаяся Энгой, была странной. Зимой в
Петрозаводске встретилась бы и наверняка привлекла бы взгляд Макса.
Симпатичная, ладная, но в целом не особо выделяющаяся. В зимней
шубке мехом внутрь и в чунях, меховая шапка на голове. Сняла
верхнюю одежду и осталась в теплой рубахе, заправленной в штаны.
Светловолосая с недлинной причёской, курносая, синеглазая, примерно
его возраста – двадцать с небольшим на вид, аккуратного росточка. А
как открыла рот да начала трепаться со второй обитательницей их
домика, Макс почувствовал, что словно за границу попал. Язык вроде
русский, но ударения совсем непривычные стоят, произношение другое,
более звонкое.
Пока парень уминал разогретую ей рыбу, Энга молчала, снова
приняв вид обычной россиянки славянского происхождения.
Что интересно, так это не «деревня» Россия, а Рутения.
Слово знакомое. О, вспомнил, немцы, когда оккупировали Беларусь,
называли ее «Округ Белорутения». Рутения – Россия? Кетский
полуостров – Кольский? Вот бы карту посмотреть…
Но особенно впечатлило про чип и острое сочувствие, что у
Макса его не оказалось. Словно здесь, на Кольском (Кетском)
полуострове сбылись опасения сторонников одной из самых жутких
теорий заговора: людей чипируют и управляют ими как марионетками.
Ставят эксперимент, не выпуская за пределы этого городка, влияют
ментально…
Это все объясняло, кроме одного: как он оказался в
сугробе.
Последнее, что Макс запомнил – резкая расфокусировка
магнитной ловушки, удерживавшей плазму, грохот, нестерпимый жар…
Чернота, холод, затем свет, снег и снова холод. Инстинктивно он
бежал, чтобы согреться, пока не выбился из сил. Угодил в сугроб и
выбраться уже не смог. Вьюгой замело по плечи. Замерзал, пока Энга
едва не споткнулась о его голову… Под горячими струями воды Макс
согрелся и сейчас чувствовал себя неплохо. И на кухоньке было
удивительно уютно, особенно по сравнению с сугробом. Какие-то
четыре-пять квадратов, как в квартирах-хрущевках, маленький
холодильник, плитка, раковина с краном, шкафчик для посуды и
продуктов. Стола едва хватает на двоих.