Париж требовал серьезной
перестройки. Город, в котором им выпало жить и работать, должен был
получить хотя бы минимально эффективную инфраструктуру:
канализацию, водопровод, освещение, утилизацию отходов.
Наметившийся прогресс в области
образования хотелось усилить созданием Президентской военной и
военно-морской академии, Мохаммед, естественно, должен отвечать за
морскую, Вонг Лу за артиллерийскую, а Родригес за драгунскую
подготовку.
В области религии оценили сдержанное
поведение Климента X по поводу призывов Карла всем миром бить
голландцев. За год во Франции пышно расцвели протестантские
христианские конфессии. Решили отменить дискриминацию католиков и
издать Закон о свободе вероисповедания, уравнивающий права
конфессий и религий, кроме экстремистских. Естественно, первой
среди равных, эдакой сверхравной, осталась церковь Единого, которой
за предстоящий год предстояло выйти из возраста детских болезней,
отшлифовать мифологию, ритуалы, теологическую теорию, завершить
текст Библии, в которую включить упоминания всех более ранних
пророков Единого Бога: Мухаммеда, Иисуса, ветхозаветных иудеев,
Будды и Кришны. Естественно, церковь Единого наделялась некоторыми
общегражданскими правами и обязанностями, как-то: регистрация
браков и разводов, деторождений и смертей, даже если брачующиеся
или усопшие были коптами или лютеранами.
Поговорили и о проблемах, которых,
как всегда, было гораздо больше, чем достижений. На фоне мелких
успехов на Земле-2 как дамоклов меч висела грозная и неотвратимая
опасность со стороны галактов, для устранения которой еще не
сделано ничего. Когда Родригес думал о неприятностях, иногда весьма
сложных и, казалось бы, непреодолимых, он почему-то вспоминал
Валанс, себя около останков артбатареи с проткнутыми насквозь
легкими, из которых с кровавыми пузырями уходил последний воздух.
Как его из-под уланского трупа вытащил Олег, подключил к аптечке и
сказал в своем непередаваемом нецензурно-бодряческом стиле: «Не
ссы, Диего, прорвемся».
В это время в помещении раздался
мощный удар. Всколыхнулся воздух, раскиданные по столам бумаги
разлетелись, как птицы. В центре зала совещаний материализовался
десантник в атмосферном скафандре средней защиты и тяжелым
бластером наперевес. Он сразу вскинул руки вверх, демонстрируя
отсутствие агрессии, перекинул бластер по-походному, открыл щиток
забрала и невероятно знакомым голосом сказал: