Следует отметить, что письма от имени и, совершенно очевидно, под диктовку Салемона, как раз были начертаны мягким женским почерком Ксании. Потому Ксюша, после некоторых понятных морально-этических колебаний, решила не слишком тяготиться совестью оттого, что читала вроде как чужие послания. Того требовала необходимость.
Одним словом, не сразу гордая, но разумная женщина согласилась принять приглашение любимого ученика мужа. И только при соблюдении обязательного условия, что своё содержание она будет отрабатывать. Вот так вот. Полная достоинства истинная аристократка предпочла уйти в наёмные работницы, лишь бы не становиться нахлебницей.
Конечно, должность домоправительницы в имении Салемона была для Эммы совершенно номинальной. Хотя именно такие обязанности Дама выполняла в этих стенах, никому никогда в голову не приходило даже подумать о ней, как о прислуге. Строгая, притом безмерно добрая и мудрая хранительница покоя, порядка и благополучия, она нужна была одиноким отцу и дочери так же, как они ей. Приёмная бабушка, которая стала родней родной.
О своём формальном статусе, похоже, здесь помнила только она сама. И, надо сказать, иногда даже пыталась шантажировать отца увольнением. Конечно, подобные угрозы являлись не более, чем последним эфемерным инструментом давления отчаявшейся женщины. Козырем, который вынимался лишь в самом крайнем случае. Как, например, в ситуации со взрывом в лаборатории. В остальном все споры сводились к абсолютно безобидным семейным перепалкам. Так, чтобы размяться.
В общем, тишь, да гладь. Лишь одно обстоятельство девушку не то чтобы сильно беспокоило… Хотя да, волновало. Её так и не оставляло ощущение, будто она что-то забыла. Нечто очень значимое и совершенно неуловимое. Как ни пыталась она настроиться и вспомнить, поймать хотя бы намёк на это самое «нечто» - ничего не получалось.
Всё разрешилось в одно прелюбопытное и в полном смысле неординарное событие.
В некоторый из дней в дом доставили почту. Они втроём с отцом и Эммой как раз обедали в столовой, когда Анни занесла поднос с корреспонденцией. На стопке журналов и газет заманчиво белел конверт. И конечно, Салемон сорвался из-за стола, желая немедленно разузнать, что за новость хранило это послание. Любопытство мужчины, как всегда, пересилило недовольство Эммы, как обычно, возмущённой столь грубым нарушением этикета. И не зря.