— Как тебя зовут? — сощуривает глаза мужчина, скользя взглядом по лицу.
— Вероника, — я дрожу, чувствуя, как большой палец мужчины выводит узоры на моём запястье, ловя мой заполошный пульс.
Осторожно высвобождаю руку, понимая, что теряю себя под взглядом мужчины, как и от прикосновений. И меня это пугает. Однажды я уже ошиблась. А этот мужчина гораздо опаснее. Сильнее.
Поднимаюсь с дивана и хватаю чашку, только бы чем-то заняться и скрыться, как можно дальше, от этого пугающего взгляда.
— А Вы? Как Вас зовут?
— Алексей, девочка.
— Алексей, я помогла Вам, чем могла. Рану обработала, зашила. Сделала жаропонижающий укол. Температура скоро спадёт. Позвольте мне поехать на работу, — говорю торопливо, кусая нижнюю губу.
И когда я вскидываю глаза на мужчину, пугаюсь. Потому что он страшно смотрит. С такой яростью и злостью, что становится не по себе. Я отступаю на несколько шагов назад. Снова спину сковывает лёд, а все мышцы в теле деревенеют.
— Нет. Сегодня ты останешься здесь, — цедит сквозь зубы, окатывая меня с ног до головы взглядом.
Хлопаю глазами, тяжело сглатываю и качаю головой.
— Алексей, Вы не понимаете! — сжимаю кулаки и вскидываю подбородок. — У меня работа, которой я не хочу лишиться. У меня дома ребёнок один. Вы не можете удерживать меня силой. Я помогла и на этом, мне кажется, всё, — я говорю торопливо, боясь, что он перебьёт. — У меня распорядок жизни, который я менять не могу.
— Сколько лет дочери? — склоняет голову к плечу.
— Шестнадцать, — лгать ему не вижу смысла.
— Взрослая девочка. Без тебя справится.
— Алексей, Вы не можете удерживать меня здесь силой! Вам никто не давал такого права…
И под взглядом Алексея мой голос становится всё тише. Я пячусь. И полузадушено вскрикиваю, когда он резко поднимается с дивана, будто не он лежал без сознания полчаса назад, и оказывается возле меня. Его ладонь ложится мне на шею. Сжимает, перекрываю доступ к кислороду. Не сильно, не причиняя боли, но вселяя страх.
Я пищу перепугано и распахиваю широко глаза, пальцами вцепившись в запястье Алексея.
— Мышонок, я ведь всё тебе сказал, — выдыхает он мне в лицо, кривя губы в ухмылке. — Ты никуда не поедешь. Больше повторять не стану.
— Но Вы не можете удерживать меня здесь силой, — выдавливаю шёпотом. — Это противозаконно.
— Мы будем говорить о том, что я могу? — густая чёрная бровь взлетает вверх. — Звони на работу, скажи, что заболела. А дочери скажи, что на ночном дежурстве.