Меня корёжит от того, как разговаривает эта ухоженная и красивая женщина. Внешность элегантной и статной женщины, а речь хуже, чем у моряков. Я прикрываю глаза, выдыхаю и слабо улыбаюсь.
— Уважаемая Злата, я не знаю, что Вы хотите от меня услышать, но прошу Вас прекратить эту гневную тираду. Мы не школьницы, чтобы делить мужчину между собой. Мы взрослые люди. Прошу прощения, но продолжать с Вами разговор, Злата, я не стану.
Я торопливо обхожу стол и направляюсь на выход из зала. Далеко уйти не выходит, на локте смыкаются пальцы, острые ногти впиваются в кожу, даже сквозь ткань платья.
— Если ты не хочешь проблем, исчезни.
— Злата, — гремит над головой голос, — отпусти девушку.
Я вздрагиваю и вжимаю голову в плечи, когда узнаю голос Леонида.
— Милый, мы просто разговаривали, — тут же лопочет женщина, выпуская мою руку из хватки.
Тут же шагает к Леониду и кладёт ладонь ему на грудь. Я больше не смотрю на них, торопливым шагом покидаю зал и скрываюсь в туалете. Открываю воду и подставляю руки под поток ледяной воды, прижимаю холодные ладони к щекам, пытаясь хоть немного унять жар.
— Боже мой, во что меня втянули? — шепчу тихо, закрываю глаза и, опершись руками о раковину, тяжело дышу.
Зачем? Зачем я решила помочь Алексею? Зачем согласилась ехать? Почему не настояла на своём и не уехала домой.
— Боже! Боже! Боже! Что же мне делать?
— Вам плохо? — из кабинки выходит молодая девушка и подходит к соседней раковине.
— Нет. Нет, всё хорошо. Спасибо, — я натянуто улыбаюсь.
Снова прижимаю ледяные ладони к щекам и пытаюсь успокоиться. В голове всё крутятся слова Златы, и отчего-то от них дико больно. Я торопливо скрываюсь в кабинке, закрываю её и приваливаюсь спиной к двери.
— Дура. Ты дура, Вероника! Неужели ты успела влюбиться? Боже. Какая я дура! Вспомни, чем всё закончилось в прошлый раз!
Я так сижу больше десяти минут, пытаюсь хоть немного привести чувства в порядок. Но сердце колотится с такой силой, будто решило проломить грудную клетку и выскочить наружу. И крупно вздрагиваю, когда слышу хлопок двери и раздавшийся следом голос Алексея:
— Вероника, ты где?
Я не имею понятия, что находит на меня, но я торопливо забираюсь с ногами на крышку унитаза и сажусь на бачок. Зажимаю рот руками и перестаю дышать, боясь, что Алексей способен услышать моё дыхание. Но Бунтарёв, точно зверь, ударяет кулаком в дверь, за которой я нахожусь.