Он, будто только этого ждал, отключается.
Я падаю на пол рядом с ним, больно ударившись копчиком. Мои руки трясутся от напряжения, и я даже не могу поднять руку, чтобы вытереть капли пота со лба.
Я сижу так десять минут, пытаясь перевести дыхание. Потом нахожу в себе силы для того, чтобы подняться и закрыть входную дверь. Скидываю обувь и снимаю верхнюю одежду.
Присаживаюсь перед мужчиной на корточки и стаскиваю с его плеч пальто, откидываю его на пол. Хмурюсь, видя пятна крови на одежде. Бегу в ванную, достаю аптечку и хватаю ножницы. Разрезаю пуловер, осторожно стягиваю лохмотья, обрабатываю раны. Мужчина приходит в себя, распахивает глаза и выдыхает сквозь стиснутые зубы. Я всего на мгновение вскидываю глаза на его лицо и теряюсь. Вязну точно мошка в его взоре, в его серых льдистых глазах. Таких ледяных, будто они способны заморозить меня. Превратить в ледяную статую на месте.
Моё дыхание срывается, застревает в горле. Боже. По спине скатывается россыпь ледяных мурашек. Я передёргиваю плечами и зубами до боли впиваюсь в нижнюю губу. Прокусываю её. Металлический привкус крови разливается на языке.
Я прихожу в себя лишь тогда, когда мужчина опускает веки и прячет серые глаза за завесой длинных чёрных ресниц. Будто выныриваю из толщи ледяной воды на поверхность. Трясу головой и продолжаю обрабатывать рану.
— Водка есть? — спрашивает сипло, когда я тяну ему обезболивающие таблетки.
— Нет. Я не пью, — бормочу под нос. — Выпейте обезболивающие таблетки.
— А мужик твой? — сощуривает серые ледяные глаза, сканирует взглядом моё лицо. — Тоже не пьёт?
— В моём доме нет спиртного, — с досадой прикусываю губу, поражаясь грубости мужчины. — Выпейте, пожалуйста.
Он не двигается. Тогда я выдавливаю таблетки себе на ладонь и вкладываю их в рот мужчины. А он, будто намеренно, прихватывает подушечки пальцев губами и немного смыкает на них зубы. Меня насквозь прошибает обжигающей лавиной чувств. От кончиков пальцев ног до макушки будто кипятком обливают. И самое пугающее то, что низ живота опаляет огненной волной желания. Я вздрагиваю и торопливо одёргиваю руку. Вижу ухмылку на разбитых губах, на которых от этого движения вновь выступает кровь. Он криво улыбается и, проглотив таблетки, выдыхает:
— Сладкая девочка. Мне нравится.
Я широко распахиваю глаза и задыхаюсь. Мои щёки краснеют.