Для этих двух печей на турбинном (где отдельный цех давно уже
массово газоразделительные установки выпускал) изготовили новую
кислородную машину, которая не только домнам кислород в достатке
обеспечивала, а еще и новенькие, уже кислородные конвертеры запас
нужного газа всегда имели. А так как новые печи по предварительным
расчетам стали могли дать куда как больше, чем в состоянии был
потребить Павловский трубный завод, то в Ворсме и свои прокатные
машины поставили. Одну – типа павловской, на ней арматуру для
железобетона катали. А другую – совсем новую, на ней катали
листовое железо. Проще говоря, жесть, причем меньше миллиметра
толщиной – и вот с ней была единственная проблема: маловато ее
завод сделать мог. Потому что это железо сразу шло на два очень
нужных производства, и первым был цех по выпуску железной кровли.
Но там производилась не какое-то там «кровельное железо» (так как
цинка на завод не поступало), а что-то вроде металлического шифера,
причем, воспользовавшись «заделом» Павловского трубного, листы
сразу покрывались эмалью. Да, не очень-то дешевенькая кровля
получалась, но зато практически вечная, и спрос на продукцию был
очень высоким: с войны в деревнях и селах у народа запас денег
образовался более чем приличный.
А вторым потребителем листа стал завод уже генераторный, и пока
он металла потреблял довольно немного: из него делали корпуса
пылесосов. А немного завод металла потреблял потому, что пылесос
оказался в производстве изделием куда как более сложным, чем я себе
представлял. И на генераторном заводе его целиком вообще сделать не
смогли, так что – несмотря на то, что я пытался нарисовать «самую
технологичную конструкцию» – честь деталей делалась на других
заводах. А точнее – если учесть, что производство пылесосов было
оформлено как «артель инвалидов» – на пылесосном производстве
изготавливался только корпус, да и то не целиком: например,
полусферическую «задницу» пылесоса делали на двадцать первом
заводе. Не целиком, только заготовку там делали – но чтобы ее
сделать, требовался мощный пресс, который на авиазаводе был, а на
турбинном такого не было и быть не могло. Эту «задницу» заводские
конструкторы «взяли» с моего первого эскиза: у нас в семье было
несколько поколений пылесосов «Чайка» и я сначала нарисовал тот,
который еще мои родители (из «прошлой жизни» купили, когда я еще
младенцем был), но оказалось, что нарисовал я «довоенный германский
пылесос» под названием «Erres», что меня, впрочем, и не
удивило.