Офигев от такой наглости, я с минуту даже высказать ничего не могу.
И еще минуту я сдерживаюсь, чтобы не выдать, что эти жадные прикосновения мне приятны.
Итого: целых две минуты Демьян безнаказанно лапает под фланелькой обнаженную грудь, не умещающуюся в его ладонях. И только когда он начинает пощипывать соски, ко мне возвращается дар речи:
– А ну уберите руки! Вы что делаете?
– Наслаждаюсь, – почти мурлычет Демьян. – Натуральное богатство, не силикон.
От падения прожектора на макушку, его спасает то, что я медик и догадываюсь, какие последствия могут быть. И с учетом того, что скорую вызвать не получится, то встает вопрос копания обледенелой земли под могилку. А копаю я так же, как и дрова рублю.
Рискуя потерять равновесие и загреметь, я поднимаю одну ногу, согнутую в колене, и останавливаюсь в нескольких сантиметрах от самого дорого для Демьяна:
– Руки! – настаиваю я.
Демонстративно вздохнув, наглец выпускает на свободу изрядно взволнованные груди, забирает у меня прожектор и ставит его на полку рядом со мной.
У меня темнеет в глазах. Ах ты зараза!
Я близка к тому, чтобы попытаться задушить гада, но он благоразумно отходит от меня и набирает в руки поленья.
Кулаки сжимаются сами собой, однако исконный женский инстинкт подсказывает, что мужика нужно убивать тогда, когда он уже обеспечил тепло в доме, и я терплю, планируя, что я сделаю с Демьяном Федоровичем, если он распустит свои хваталки еще раз.
У меня все больше вопросов к Антонине Ивановне.
Попаду домой и первым делом спрошу, что это за недопокалеченный клиент? Какой нахрен покормить? Массажик, ага…
Между тем, Демьян, нагрузившись деревяшками, проходит мимо меня и напоминает:
– Еще пару минут и время, которое я тебе дал, истечет.
9. Глава девятая
В стремительно сгущающихся сумерках Демьян возится с камином, а я, прижухнув, наблюдаю за его действиями. К тому моменту, как первые языки пламени начинают облизывать деревянные поленья, я почти успеваю смириться, что не попаду в город.
Нет, разумеется, я каждые пять минут щелкаю выключателями в надежде, что ситуация изменилась, но добиваюсь этим только очередной ухмылки Демьяна.
Я бы искренне обрадовалась, если бы прилетел волшебный электрик в голубом вертолете и наладил нам связь. Я бы вызвала такси и поехала домой.
Не существует женщин, которым вечером двадцать восьмого декабря нечем заняться. А у меня еще и допрос с пристрастием стынет. Антонине Ивановне придется ответить мне на несколько вопросов.