Вид с вершины открывался величественный. Заходящее солнце превратило ущелье в сияющее стекло. Тут и там переливались лужицами тепловые миражи, создавая иллюзию озер – ложные обещания этого проклятого места.
Однако мой взгляд оказался прикован не к этому. В центре ущелья поднимался спиралью столб песка, поддерживаемый облаком пыли. Мне уже приходилось видеть подобные явления, в том числе и загадочные песчаные бури, которые налетали, словно из ниоткуда и также внезапно прекращались. Но это зрелище было странным. Вероятно, все дело было в неподвижности песчаного столба. В этом было что-то таинственное.
Женщины выбрались из повозки и, еле переставляя ноги, расположились тесной кучкой, молчаливые и напуганные.
Венда приблизилась к источнику, в котором небольшими струйками била вода. Она настороженно огляделась, прислушиваясь к шуму, уверенным движением наполнила плошку с выщербленными краями живительной жидкостью.
Пока стражники расседлывали коней и разводили костры, я снял с седла кожаную флягу и тоже направился к источнику.
– Дон… – одними губами выдохнула она.
– Молчи. Ничего не говори. Ты меня не знаешь. Опасно это. Я найду способ вытащить тебя, – прошептал я в ответ.
Венда понимающе закивала.
Наполнив флягу, я направился к разгоравшимся кострам. Сев на корточки я некоторое время подкармливал пламя сухим хворостом, размышляя о будущем побеге.
Над округой поплыли запахи простой, но сытной походной еды.
Мы с Библусом пошли к краю возвышенности и начали рассматривать песчаный столб.
– Как думаешь, что это такое? – спросил он, прищурив карие глаза, в полумраке казавшиеся смоляными.
– Никогда прежде не видел ничего подобного, – уверенно ответил я. – Прикажу караульным, чтоб наблюдали за ним. Если столб хоть немного качнется, пусть сейчас же будят меня.
– Держи меня в курсе любых изменений и если что, поднимай всех, – распорядился Библус, отправляясь спать.
Я расположился недалеко от пленниц.
Две женщины-невольницы сварили похлебку для своих собратьев по несчастью, которых разместили в центре лагеря у большого костра. Женщины и мужчины сидели вокруг, некоторые спали прямо на земле, тесно прижавшись друг к другу.
Когда все уснули, я подошел к Амадеусу, взял его под уздцы и повел в темноту.
Через полторы сотни шагов я остановился, снял с него уздечку и седло и, обняв за шею, прошептал: