Нутром чувствую, как Амелия задыхается. На нее тоже давят стены. Да вообще вся эта ситуация.
- Ок.
Да уж, Шувалов, ты мастер дискуссии. В тебе умерли ораторские способности.
В ванной плещется Ева. Няня готовит ей постель. А я как неприкаянный по комнате хожу. Туда-сюда. Туда-сюда.
Небольшой ветерок колышет занавески.
Выглядываю в окно. По небу тучки плывут. Явно дождем пахнет.
Черт! Ну вот куда она попёрлась в такую погоду? Сейчас как ливанет. Блин, надо возвращать Амелию.
Дзинь-дзинь.
- Да!
- Чего ты так орешь?
Мля, Гончаров, не до тебя.
- Давай потом.
- Я кое-что узнал, Мих.
- Перезвоню, - выскакиваю на улицу, сбрасываю звонок.
Ну и куда ты ушла, Шувалова?
Амелия
Ветер усиливается. Погода портится. Становится прохладно, но я упорно сижу на берегу.
Ноги утопают в песке. В голове полный сумбур. В ушах звенят слова той старушки.
«Темные тучи сгущаются... Света белого не увидишь».
Как же завуалированно она предсказала грозу.
Да-да, божий одуванчик явно об этом говорила. А я напридумывала себе всякого.
Весь ужин сидела как на иголках.
То слова вспоминая, то пребывая в шоке от Шувалова.
Ну зачем... зачем я согласилась? Жила себе спокойно, проблем масштабных не знала.
Но нет... Дернул меня черт сказать «Да» Мише и помочь ему не потерять отель.
Тот, от которого когда-то папа отказался.
И я до сих пор не знаю, почему? Что такого с ним случилось, раз он покинул собственное детище?
- Знаю, папа, - шепчу в темноту. - будь ты жив, папа, одобрил бы то, что я сейчас творю.
Пропускаю сквозь пальцы теплый песок.
Тяжело вздыхаю.
В груди становится легче. Нет вакуума, не дающего нормально вздохнуть.
Сегодня только первый день заканчивается. Терпеть путешествие еще две недели.
Выдержу ли я? Не сойду ли раньше времени с ума?
Съёживаюсь от пронизывающего ветра. Вздрагиваю от мелькнувшей по небу молнии и раздавшегося следом грома. Пора домой. К Еве и...
Не успеваю даже мысль закончить. Из-за грома не слышу тихих шагов за спиной. Лишь ощущаю шершавую руку на плечах. И ладонь, закрывающую рот.